— Идите сразу в суд, представляйте доказательства, и мы будем сидеть. Раз мы такие плохие.
— Так вы все купили! — возмущается мужик. — Все купили, и продали. Это вас-то посадят? Это простой народ садят, а не вас. Вот я два раза на тюрьме был. Там знаете какие условия? Там камера на двадцать человек, а сидят все сорок. Спать приходится по очереди. Посадят вас…
— Если все докажете — посадят.
— А почему Карпину не посадили. Ведь, вы же знаете, что она делала! Что делала, сука! Я ей еще там прямо и сказал, что пусть покоя не ждет. Ответит за все.
— Я не знаю, — говорит Натисков.
— Да я вам говорю! Ей сидеть нужно. Я всю жизнь в шахте, мне ногу отнимут скоро. Я на эту страну горбатился. И что? Карпины на теплых местах сидят, а я, честный работяга, пороги обиваю, справедливости ищу. Я уже прокурору писал, теперь вот уполномоченному по правам. И на вас напишу! Да!
— Пишите, — спокойно говорит Натисков. — Это ваше право.
— А что? Она вон, начальником сидит, ей трехкомнатную квартиру дали. А я? Всю жизнь в шахте, работал, меня судили незаконно, в психушку спрятали. И что? У нее все, а я должен ходить, писать. Мне даже балкон починить не могут. И сын у меня приходит, говорит, дай денег. Я ему ремня дал, говорю, что деньги надо зарабатывать. Он уже с невесткой у меня живет, и не беспокоится. Думает, отец кормить будет. А вы мне крышу починить не можете, балкон.
— У вас по балкону есть акт. Вы поймите, любой документ можно обжаловать…
— Понятно, в общем. Ничего вы делать не хотите. Документы посмотрели, и все. Вам на человека наплевать. Я вот, когда на лечение приехал, мне говорят, что лечение платное. А в прокуратуре сказали, что бесплатно должны лечить. Я к главному врачу, а он слушать не хочет. Я тогда ему сказал, что к прокурору обращаться буду. Так ведь сразу положили, лечить начали, суки.
— Пишите губернатору, — говорит Натисков.
— Молодым надо здоровье беречь! Вот я всю жизнь работал. В забое в одной рубашке работал! И что заработал? Всем плевать, глаз не видит, ногу ампутировать будут! Пять раз меня судили незаконно, в психушку определяли, нигде не помогают! Так что надо здоровье беречь, а то страна у нас сучья…
Меня уже пугает его резкая разгонка. Минуту назад улыбался, а сейчас даже вены на лице вздулись, как орет. Не здоровье надо беречь — мозги. Думать надо, соображать.
На кого этот страстотерпец всю жизнь батрачил? На государство, советскую власть? Вроде, не старый еще, лет пятьдесят. И что, ни разу не задумывался, что работает не во благо себе? Или не хотел задумываться? Выучился бесплатно, сходил в армию, устроился на завод, женился. Зачем думать? Так гораздо проще. И, что самое главное, всегда есть на кого свалить вину за неудавшуюся жизнь. Это не я, это сучья страна, на которую горбатился в поте лица всю жизнь, а в ответ ничего не дождался. А то, что страна помогала, держала в обойме все эти годы, бесплатно дала образование и квартиру, его не волнует. Как же, как же.
Так вот, мужик, ты и только ты! Ибо сидел на заднице в тепле, радуясь возможности не думать, стабильности и перманентной обеспеченности. Это почти халява, несмотря на тяжелый труд. Халява для чего-то человечьего, что так усиленно прячешь глубоко в душе. И поэтому, как не стараюсь, я тебе не сочувствую. Ты вызываешь омерзение и досаду.
Что ж я так взъелся на замордованного жизнью, отчаянно пакостного человека? Наверно, потому что отчетливо вижу в нем себя. Самые неприятные участки характера. Не к этому ли иду? Огромная гордыня, угрозы, развалившееся здоровье, неудавшаяся личная жизнь. И злость. Тотальная, взрывная агрессия.
И еще мне его жалко. За то, что даже в разрушении не хватает смелости идти до конца. Он не слетает с катушек окончательно, а останавливается на краю. Со временем край становиться все более размытым, зыбким. Но останавливается, боится. И ничего не получает.
— Я вот всегда говорю, что молодым надо беречь здоровье. И учиться. Послушай, в жизни пригодиться, — говорит, и смотрит на меня.
Что-то мне слегка не по себе. С такими людьми пообщаешься — сам можешь загреметь куда следует с понятным диагнозом. Я уже итак паранойей на ранней стадии страдаю. Еще такого не хватало.
— Так что там с балконом и крышей, а? — спрашивает мужик.
— Вам написали официальный ответ, — говорит Натисков. — Если не согласны — пишите в область.
— Да! А там такие же, как вы сидят. Я двадцать лет в шахте. Я всегда за справедливость был. Меня ведь и первый раз посадили ни за что. У нас на участке начальник был. Гнида редкая. А я же прямой. Вот он что-то начал против меня, я ему по морде дал. Три зуба выбил. А теперь старый стал. Мне уже 55 лет. Эх, был бы моложе…