телохранители прикоснулись к ней, поэтому я взял ее сам, хотя бы потому, что это позволяло мне держать что-то, что я мог бы использовать как оружие — либо саму чашку, либо кофе в ней.
Наконец, дверь в комнату, куда вошла женщина, открылась. Из неё вышел мужчина. Судя по его одежде — в том же небрежно-дорогом стиле, что и женщина, — и по тому, как слегка напряглись охранники, я догадался, что это босс.
Ему было лет тридцать пять, высокий, крепкого телосложения и лёгкий на ногу, как это свойственно мастерам боевых искусств. Что-то было в их походке, в том, как они опускают ноги. У него были тёмно-русые волосы и квадратная челюсть. Держу пари, в колледже он играл в футбол, в тот, где обязательно нужны щитки и шлемы. Но я ни в коем случае не принимал его за болвана. За его прищуренными глазами скрывался расчётливый ум, который сразу же насторожил меня.
Он вошёл в коридор без улыбки, но с протянутой правой рукой. Его послание было смешанным.
«Мисс Фокс?» — спросил он, крепко сжимая мою руку, но не пытаясь сломать мне костяшки. Руки у него были длинные и широкие, но ухоженные, не мягкие и не мозолистые. «Похоже, я должен поблагодарить вас». В его голосе было слышно, что он не рад такому положению дел. Возможно, это объясняло его каменное лицо.
Очевидно, он потратил время с момента нашего прибытия до того, как начал собирать обо мне информацию, хотя интересно, как быстро он узнал моё имя, не имея практически никаких данных. Он даже не мог проверить номер пикапа, потому что он принадлежал владельцу фермы, где я присматривал за домом.
Да … очень интересно. И, возможно, немного тревожно.
«Извините, что не смог сделать больше», — сказал я, снова игнорируя чёткий образ грязной красной лужи под капотом пикапа. «Как там твой парень — Илья, что ли?»
«О вас хорошо заботятся», — мягко ответил мужчина. Он отступил в сторону и указал на открытую дверь позади себя. «Пожалуйста, присоединяйтесь».
нас?"
Не найдя веской причины отказаться, я поставил свой уже остывший кофе и подчинился. Внутри комната выглядела чуть менее внушительной и гораздо более обжитой. Над камином висел огромный плоский телевизор, а перед ним — низкий мраморный столик, с трёх сторон окружённый удобным на вид диваном и парой кресел с деформированными от постоянного использования подушками. В комнате не было того постановочного вида, который царит в коридоре, словно сошедшем с журналов по дизайну интерьера.
Единственное, что бросалось в глаза в этой комнате, – это невысокий худой мужчина, развалившийся у стены сразу за открытой дверью, засунув руки в карманы джинсов. Я мельком увидел его боковым зрением, входя, и невольно резко повернулся в ту сторону. Он слегка кивнул мне, словно я сдал какой-то экзамен.
Что-то в нём заставило меня покалывать кожу на верхней части плеч. Мне пришлось заставить себя держать руки расслабленными по бокам, когда инстинкт попытался сформировать из них защитный блок, на всякий случай.
Он был одет в однообразную, унылую одежду, которая не выглядела ни новой, ни куплена специально для него. Мешковатая куртка поверх расстёгнутой рубашки и футболки дополняла джинсы и замшевые ботинки. Его рыжевато-каштановые волосы доходили до воротника, он носил вислые усы и козлиную бородку, а также небольшие очки в металлической оправе.
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это был ещё один телохранитель, но совсем другого склада, чем те люди в коридоре. Более хитрый, более изворотливый и, в конечном счёте, гораздо более смертоносный.
Босс не обратил на него абсолютно никакого внимания, словно этот человек был чем-то обыденным, как шторы.
Женщина из «Линкольна» сидела на одном из диванов. Её туфли валялись на полу, а босые ноги она поджала под себя. В руке она держала стакан с жидкостью цвета спелого конского каштана – то ли бренди, то ли бурбона. Голландская храбрость, как говорится.
«Ты хорошо подготовился», — сказал я. По его молчаливому приглашению я опустился на диван напротив, откуда мог видеть худощавого телохранителя.
«Ты знаешь мое имя, а я не знаю твоего».
Они обменялись мимолетными взглядами, затем женщина откашлялась. «Я Хелена», — сказала она. «Хелена Кинкейд. А это мой муж Эрик».
Она замолчала, словно ожидая, что имя вызовет отклик. Я сохранил нейтральное выражение лица.
«Я бы сказал, что мне приятно познакомиться с вами, миссис Кинкейд, но, учитывая обстоятельства…»
Это вызвало улыбку. Она не была красавицей в общепринятом смысле, но улыбка освещала её лицо изнутри, делая его чем-то большим, чем просто сумма его частей.
Кинкейд сидел рядом с ней, ближе, чем требовалось по правилам. Я не заметил между ними никакого напряжения. На самом деле, они были прекрасной парой — по крайней мере, внешне.