— Господи, — сказал он. — Значит, это ты спрашивала мой адрес.
— Не хочу помешать.
— Как ты можешь мне помешать?
Он притянул ее к себе, обнял, почувствовал, что она вправду очень исхудала. Больше пятнадцати лет прошло со времени их недолгого и бурного романа. И уж точно больше десяти лет назад контакт между ними вообще оборвался. Валландер тогда, крепко выпив, позвонил ей среди ночи. Задним числом, конечно, пожалел и решил никогда впредь не звонить. Но сейчас, когда она стояла перед ним, давние чувства всколыхнулись вновь. Она была величайшей любовью его жизни. Их встреча позволила ему со стороны взглянуть на долгие отношения с Моной. Байба пробудила в нем чувственность, которая прежде казалась ему невероятной. В ту пору он был вполне готов начать новую жизнь. Хотел жениться на ней, но она сказала «нет». Не хотела еще раз связать свою жизнь с полицейским и, быть может, снова овдоветь.
И вот сейчас они стояли друг против друга в его гостиной. Он никак не мог поверить, что она вправду вернулась из дальнего далека во времени и пространстве.
— Вот уж не думал не гадал, — сказал Валландер, — что мы снова встретимся.
— Ты не давал о себе знать.
— Верно, не давал. Хотел, чтобы минувшее осталось минувшим.
Он усадил ее на диван, сел рядом. И вдруг почувствовал, что все не так, как надо. Слишком она бледная, слишком худая, пожалуй, слишком усталая и медлительная в движениях.
Как всегда, она поняла, о чем он думает, взяла его за руку.
— Я хотела повидать тебя. Воображаешь, что люди уходят навсегда. А потом вдруг утром просыпаешься и осознаешь, что ничто не миновало. От людей, которые когда–то много значили, невозможно освободиться целиком и полностью.
— У тебя есть какая–то особая причина приехать — вообще и именно сейчас.
— Я бы с удовольствием выпила чайку. Я правда не мешаю?
— Кроме меня здесь только собака. И всё.
— Как поживает твоя дочь?
— Помнишь, как ее зовут?
Байба явно обиделась. Валландер вспомнил, что она всегда легко обижалась.
— Ты действительно подумал, что я забыла Линду?
— Я подумал, что все связанное со мной стерто из памяти.
— Одно мне в тебе никогда не нравилось. Как только речь заходила о чем–нибудь серьезном, ты постоянно все преувеличивал. Ну скажи мне, как можно «стереть» человека, которого когда–то любил?
Валландер встал, пошел на кухню приготовить чай.
— Я с тобой, — сказала Байба и тоже встала.
Заметив, с каким усилием она поднялась, Валландер понял, что она больна.
Байба взяла кастрюльку, налила воды, поставила на огонь, будто сразу почувствовала себя у него на кухне как дома. Он достал чашки, наследство матери, единственное, что осталось в память о ней. Оба сели за кухонный стол.
— Красиво живешь, — сказала Байба. — Помню, ты говорил о переезде за город. Но я тебе не верила.
— Я и сам не верил, что перееду. Или что заведу собаку.
— Как ее зовут?
— Это кобель. По кличке Юсси.
Разговор заглох. Валландер украдкой наблюдал за Байбой. В ярком солнечном свете, лившемся в кухонное окно, ее худоба проступила еще резче.
— А я не уезжала из Риги, — вдруг сказала она. — Дважды сумела сменить квартиру на более хороший вариант. Но жить за городом — сама мысль об этом прямо–таки невыносима. Ребенком я несколько лет жила у деда и бабушки. И жизнь в бедности навсегда соединилась для меня с латышской деревней. Наверно, сейчас все иначе, но мне не отделаться от этого представления.
— Раньше ты работала в университете. А чем занимаешься теперь?
Она ответила не сразу, медленно и осторожно отпила несколько глотков чая, потом отодвинула чашку.
— Вообще–то по образованию я инженер. Ты забыл? Когда мы познакомились, я переводила специальную литературу для политехнического института. Но больше не перевожу. Я больна.
— Что с тобой?
Ответила она спокойно, словно говорила о чем–то не слишком серьезном:
— Смерть. У меня рак. Но сейчас я не хочу это обсуждать. Можно я прилягу, отдохну немного? Я принимаю очень сильные обезболивающие и почти что засыпаю от них.
Байба пошла было к дивану, но Валландер отвел ее в свою спальню, где недавно поменял простыни. Расправил постель, она легла. Голова почти исчезла в подушке. Она легонько улыбнулась, словно вспомнив что–то.
— Мне ведь доводилось раньше лежать в этой кровати?
— Верно. Кровать старая.
— Вот и хорошо, тогда я посплю немного. Часок. В Управлении сказали, у тебя отпуск.