— Джованна, я не могу сидеть весь день и ждать, когда ты выйдешь из транса.
Она медленно перевела взгляд на Франко Аверсано. Что может граф понимать в свободе! Он далее не представляет, что для нее значит Пикколиньо, маленький домик, увитый виноградом, домик с зеленой черепичной крышей и низеньким заборчиком, с садом, переливающимся всеми цветами радуги, с голубями, воркующими под крышей…
— Я тебе дом не отдам. Я в нем буду жить.
Лицо графа Аверсано превратилось в бронзовую маску. Он забрал у нее из рук документы и положил в папку. Потом молча уставился на нее. Джованна постаралась согнать с лица блаженную и несколько глуповатую улыбку.
— Что, даже ничего не скажешь?
— Просто собираюсь с мыслями. Боюсь, тебе следует кое-что объяснить насчет Пикколиньо…
— Нечего объяснять. Раньше дом принадлежал Лукреции Альба, моей тетке. Потом она умерла, и теперь он принадлежит мне. По ее завещанию.
— Мне очень жаль, Джо, но… Строго говоря, это действительно мой дом.
— Это дом тети Л у! Она же не платила вам арендную плату…
— Она была лучшей маминой подругой. Мама никогда не позволила бы брать с нее деньги. Лу была прелесть, но прелесть легкомысленная. Ее все любили, и она это заслужила, но своего имущества у нее было очень и очень немного. Вот документы, Джо.
Она смотрела на бумаги, чувствуя, как слезы постепенно застилают ей глаза. Все было верно, да и как иначе. Иначе миллионером не сделаешься. Все записано и описано, все указано и сосчитано. Прощай, домик в Италии. Прощай, свобода
— Значит, ты заберешь этот дом…
— И все остальные тоже, чтоб, тебе не было обидно. Джои, послушай, у меня есть предложение, которое очень многие могли бы счесть даром судьбы…
— Меня зовут Джованна, господин граф!
— Хорошо, Джованна. Предложение все равно есть. И если ты возьмешь себя в руки и выслушаешь…
— Нет уж. Это ты меня выслушаешь. Я все поняла, не затрудняйся. Ты попросту предложишь всем тем, кто живет в домиках, похожих на Пикколиньо, выметаться на все четыре стороны. И плевать, что здесь жили их родители и деды, плевать, что здесь родились их дети, плевать, что здесь вся их жизнь! Только выгода, только чертова выгода, ведь так?
— Джованна, я все прекрасно понимаю. Жертвы неизбежны, но мне они отнюдь не нравятся. Я заплачу всем арендаторам компенсацию, заплачу и тебе, предварительно вернув все вложенные тобой деньги. Если хочешь, по старой дружбе я мог бы купить тебе небольшой домик где-нибудь еще…
— Нет у нас никакой старой дружбы, нет и не было!
— Ух, порох! Да, такой ты и была, Джои Кроу. Маленький бенгальский огонь…
— Не пытайся сбить меня с толку. Я не уеду из этого дома. Мой адвокат мне все объяснил и все уладил, так что не делай из меня дуру. Я УЖЕ являюсь арендатором, потому что внесла сумму больше залоговой.
— Ты хочешь, чтобы тебя выселяли по суду?
— Ой, тебе не стыдно, граф? Ты что, готов судиться из-за хибары пять на пять метров? Я ведь не ворую его у тебя, я даже собираюсь тебе платить.
— Я не хочу, понимаешь ты это, не хочу, чтобы на моей земле жили другие люди! У меня больше не будет арендаторов. И ты не исключение. Что касается методов — я всегда был за цивилизованные методы…
— О да, особенно тогда, когда перекинул меня через плечо кверху задницей и отнес к тете Лу!
— А надо было воспользоваться предложением и трахнуть очумевшую от гормонов школьницу, да?
Дальнейшее происходило быстро, очень быстро. Джованна развернулась, словно маленькая гремучая змея, и дала графу пощечину. Он не успел отстраниться, но уже в следующий момент с глухим рычанием сгреб девушку в охапку и повалил на стол. Джованна не испытывала ничего, кроме… Блаженства! Оказывается, именно об этом она мечтала долгие годы. Чтобы Франко Аверсано вот так ее обнял. Чтобы, его лицо было совсем близко. Чтобы его губы…
Через некоторое время Франко оторвался от ее губ и довольно ехидно заметил:
— Что ж, теперь тебе не шестнадцать, и мы могли бы попробовать начать еще разок и с самого начала. А также до самого конца.
Джованна перевела дух, сосчитала до десяти, и посмотрела прямо в стальные аристократические очи.
— Во-первых, немедленно отпусти меня, Франко Аверсано. Во-вторых, ты ошибался на мой счет десять лет назад, ошибаешься и сейчас. В-третьих, ты прав. Надо еще разок и с самого начала. Вставай с меня и тащи сюда все бумаги. Мое встречное предложение заключается в следующем…
2
Выйдя из высоких кованых ворот, Джованна испытала сильнейшее желание опуститься прямо в придорожную траву и поспать часиков восемь — так вымотал ее сегодняшний визит. Самые разные чувства переполняли девушку, и кровь звенела в жилах, не в силах справиться с таким притоком адреналина. Уже очень давно Джованна Кроу не испытывала так много сильных ощущений за одно неполное утро.
Отчасти она победила — и это наполняло душу горделивым и несколько детским восторгом. Почему-то хотелось прыгать на одной ножке и кричать на весь свет: «А я справилась с Франко Аверсано!» Отчасти было страшно — потому что она не все рассказала Франко, и, стало быть, сегодняшний шок для него не последний. А в том, что у него был шок, она не сомневалась. Такой ярости в стальных глазах она не видела никогда.
Шок, а что же еще может испытывать граф Аверсано, видя, что нахальная американка не собирается съезжать с его земли, да еще и приводит убедительные доводы необходимости своего проживания здесь?
Джованна мрачно усмехнулась и покачала головой, пнула придорожный камешек и решительно направилась к раскаленной машине, оставленной у ворот два с лишним часа назад. За это время машина превратилась в духовку, хорошо, хоть окна у нее не закрываются изначально. По дороге в Беневенто она еще раз все обдумает, в отеле заберет все свои вещи, благо их немного, а потом переедет в Пикколиньо… Господи, прямо не верится! Франко согласился на ее немедленный переезд и даже пообещал прислать своих людей, чтобы хоть немного привести дом в божеский вид. Собственно, Джованна уже осматривала Пикколиньо два дня назад, по приезде из Штатов, и, по ее мнению, в особо крупном ремонте дом не нуждался. Снять тяжелые ставни, проветрить комнаты, убрать чехлы с мебели, вымыть пол — и, живи на здоровье. А также принимай гостей. То самое, чего не знает Франко. Через три недели приезжают ее клиенты, первые клиенты Пикколиньо.
Мысль авантюрная, но главное — начать. Тетя Лу всегда говорила — лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, на что так и не решилась.
Тетка Лу. Лукреция Альба. Маленькая собачка до старости щенок.
Строго говоря, Джованна Кроу была итальянкой. Наполовину. Отец, Винченцо Альба, покинул свою солнечную родину в возрасте четырех месяцев и ни разу за всю свою жизнь в Италии не был. Жизнь итальянских эмигрантов Альба в Соединенных Штатах протекала по самому традиционному из сценариев, никаких неожиданностей не несла, и только женитьба Винченцо на светловолосой и голубоглазой стопроцентной американке Джуди Кроу помогла смуглому парню бросить работу в овощной лавке отца и пойти учиться. Джуди была расчетлива, с детьми молодые не спешили, так что Джованна появилась на свет, когда бабушки и дедушки уже умерли, а сами родители вполне могли бы претендовать на их роль. Став постарше, Джованна начала подозревать, что и ее рождение случилось только потому, что Джуди не могла поступать так, как «не принято». Нормальная американская семья: муж, жена, ребенок.
Винченцо работал торговым агентом, Джуди — в косметическом салоне. У них был свой домик, подержанная машина, бытовая техника в рассрочку, соседи, которых они не знали по именам, и никаких, к большому облегчению Джуди, итальянских родственников. То есть они, конечно, где-то имелись, но в гости к Винченцо не рвались, и все из-за его жены.