Джованна росла в тихом и благочестивом одиночестве. Золотые кудри заплетались в начале недели в тугую косичку, расплетались и мылись в конце недели. Кукол было две — Барби и Кен (пусть девочка учится быть женой и хозяйкой!). Велосипед девочке ни к чему, вредно для таза. Собаки? Фу, гадость. А от кошек воняет. Пусть читает. Рисует. Пусть… ну, короче, пусть чем-нибудь займется.
До десяти лет Джованна была уверена, что мир, в сущности, скучен и однообразен. Но тут приехала тетка Лукреция…
Она была двоюродной, а то и троюродной сестрой Винченцо, точно он сам уже не помнил. Единственная из всех женщин Альба незамужняя, Лукреция была невысокой, подвижной, словно шарик ртути, острой на язык, не красивой, но невероятно симпатичной смуглянкой с ямочками на щеках, мелкими черными кудряшками, статной фигурой и стройными до самой старости ножками танцовщицы. Она носила огромные шпильки, На шее у нее бренчала целая сбруя из ожерелий и золотых цепочек, блузка всегда была расстегнута на пару пуговиц больше, чем позволяли приличия; она курила длинные и тонкие коричневые сигареты «Моге», знала все обо всем — одним словом, Джованна влюбилась в нее раз и навсегда.
Джуди, даже стальная Джуди дрогнула! Во-первых, Лукреция свалилась как снег на голову и даже намека на смущение от этого бестактного появления не испытала. Просто приехала и сообщила, что поживет у них с недельку. Во-вторых, она не спорила с Джуди, не ругалась, не удивлялась, просто игнорировала. Мирно и абсолютно спокойно. Рассыпала пепел по девственно чистым пепельницам, оставляла недопитый кофе на тумбочке, разбрасывала одежду где попало. Джуди с каменным лицом убирала за сестрой мужа, демонстративно перемывала пепельницы, на что Лу с очаровательной улыбкой замечала: «О, спасибо, дорогая, ты просто прелесть! Так вот, я и говорю, Матильда Веронеккио, ну ты помнишь, у нее еще родились двое мальчишек, один черненький, другой беленький…»
Еще более неожиданным было то, что в конце концов Джуди и Лу подружились. Сблизил их профессиональный, так сказать, интерес. Косметичка Джуди не могла пройти мимо баночек и скляночек с косметикой Лу, слово за слово — выяснилось, что Лу почти все готовит сама. После этого женщины на некоторое время сделались неразлучны, Лу прожила у них два месяца вместо двух недель, а когда наступило лето, предложила семейству Кроу забрать Джованну на все каникулы в Италию. Как и все, что делала Лу, это предложение было стремительным и оглушающим, Джуди не нашла в себе сил отказаться, Винченцо, как всегда, не возражал. Так Джованна попала в абсолютно другой мир.
Джованна улыбнулась и надавила на газ. Воспоминания сделали дорогу короче, и она уже ехала по предместью Беневенто, маленького старинного городка.
Да, так вот. Первое, что сделала Лукреция с Джованной, — расплела ее кошмарную косу. В Риме, в маленьком отеле (Джованна искренне считала его дворцом) вымыла девчонку душистым шампунем, завернула в махровое полотенце и велела сидеть тихо, а сама ушла. Сидеть тихо Джованне было не привыкать, так что она не слишком скучала, зато когда Лукреция вернулась…
Здесь были джинсовые шортики и блестящие босоножки, темные очки с пропеллером и соломенные шляпки с букетами маков и васильков, платья пастушек и принцесс, юбочки и маечки, топики и блузочки, кружева и батист, шифон и атлас, розовое, голубое, лиловое, алое, изумрудное, лимонное, искрящееся, праздничное… Джованна просто не понимала, что это за маленькая принцесса смеется в зеркале, встряхивая дивными золотыми локонами, и в синих как небо Италии глазах искрится счастье.
Тетка Лу смеялась вместе с ней, наряжала и вертела ее в разные стороны, а потом выложила на кровать блестящую коробочку. А в ней — алое кружево настоящего девичьего белья. Лифчик и трусики, тонкие, словно паутинка, яркие, словно солнечный свет. Джованна залилась румянцем и стояла, открыв рот. Лифчика она еще никогда не носила, хотя, как все итальянские девчонки, созрела достаточно рано. Джуди считала даже разговоры на эту тему неприличными…
Джованна очнулась в холле отеля, быстро заполнила все бумаги, горячо поблагодарила обслугу, которая, по общеитальянской традиции, только что слезами не заливалась, провожая «такую прекрасную и добрую синьорину». Джованна прекрасно знала, что точно так же провожали бы и старую грымзу, но все равно было приятно. Огненноокий Марко, коридорный, вынес ее вещи и погрузил их в багажник так страстно, словно саму Джованну перекидывал через седло и собирался увезти на тайное венчание. Впрочем, чаевые принял с благодарностью.
По дороге стоило подкрепиться, и девушка остановилась возле маленькой траттории, где уже успела выпить шикарный кофе и съесть немыслимо воздушные меренги в день своего приезда. Хозяйка приветствовала Джованну, словно старую посетительницу, и усадила ее за самый лучший столик, покрытый клетчатой скатертью.
Ожидая пиццу и кофе, Джованна потягивала сок через соломинку и вспоминала, вспоминала…
По Риму они бродили пять дней. Потом на машине отправились в Сполето, Перуджу, Ареццо, добрались до Флоренции и застряли там на несколько дней… Джованна впитывала Италию, словно губка — воду. Расправлялись плечи, сияли глаза, душа пела от восторга и красоты. Италия! Вечно молодая и древняя земля Данте, Леонардо, Боттичелли… С тех пор она не один раз бывала в картинных галереях, но на всю жизнь запомнила те, самые первые ощущения. Каждый вечер она засыпала, плача от счастья.
А потом из Ливорно они поплыли на корабле, и проплыли мимо острова Монтекристо (там Джованна чуть за борт не выпала от волнения) и еще тысячи маленьких островов с волшебными, поющими названиями. Их, и правда, можно было петь: Джильо, Портоферрайо, Аллерия, Чивитавеккья…
Везувий дымил над Неаполем, жизнь была прекрасна, а Лукреция довольно ухмылялась из-за загорелого плечика племянницы.
— Учти, я нарочно устроила тебе бурный июнь, потому что дальше мы будем жить мирной и скучной деревенской жизнью. Не боишься?
Джованна молча повисла на шее у тетки. Теперь она ничего не боялась.
Три часа удушающей жары, пыльная дорога, запах бензина, от которого болела голова, все в конце концов осталось позади, и перед Джованной раскинулась волшебная долина.
Оливковая роща среди виноградных полей. Неширокая дорожка вьется среди буйно цветущих трав. Ручеек падает со скалы, словно миниатюрный водопад, разбиваясь на мириады разноцветных брызг.
И домик, утопающий в цветах. Вот это Джованна запомнила с детства. Цветы, названия которым не знал никто. Розовые и белые, алые и голубые, лимонные и оранжевые, вьющиеся по стволам и стенам, стелющиеся цветным ковром под ногами, обвившие плетень, выглядывающие из-под крыльца, свисающие с крыши. Они цвели в здешнем климате почти круглый год, лишь изредка уступая место традиционным — вишне, абрикосам и яблокам.
Пикколиньо значит «малюсенький». Он и вправду был мал, этот домик с зеленой черепичной крышей, но для Джованны это был дворец. Ее собственный.
Лу отвела ей весь второй этаж, просторный и светлый. Тетка не жаловала мебель, поэтому ее в доме было в принципе немного. Только самое необходимое. А все свободное пространство занимали цветы. В горшках, ящиках, вазах и банках, засушенные и свежие, они наполняли дом необыкновенным благоуханием…
Джованна доела пиццу, поблагодарила хозяйку и медленно направилась к машине. Какое счастье. Впервые за много лет она едет К СЕБЕ ДОМОЙ и никуда не торопится.
Она сидела на крылечке, жмурилась на солнце и тихо умирала от счастья. Дом тетки всегда внушал ей чувство безопасности и защищенности. И теперь он не изменился, хотя тетки больше нет.
Тетя Лукреция погибла восемь месяцев назад в автомобильной катастрофе. В машине вместе с ней ехал отец Франко, старый граф Аверсано. Они дружили очень давно, Лукреция и мама Франко, а потом и его отец. Как странно, что все может кончиться в один момент…