— Что является чрезмерным, так это то, что я прикажу моим сотрудникам службы безопасности сделать с тобой, как только прибудет их специальная оперативная группа. У тебя не хватает интеллекта, чтобы полностью осознать последствия того, что ты натворил, ты, слюнявое чудовище. Я предлагаю тебе бежать, пока можешь.
Ярость Драккала продолжала пылать вокруг ледяной, непоколебимой сердцевины — того спокойствия и терпения, которыми он обычно владел в совершенстве. Слова Мургена не раздули это пламя, оно уже горело на полную. В конечном счете, они были такими же, как и их собеседник — громкими, высокомерными и пустыми.
— Ты понятия не имеешь, кому перешел дорогу, ажера, — продолжил Мурген. — Ты имеешь хоть малейшее представление о том, сколько кредитов я готов заплатить за твои продолжительные страдания? Ты понимаешь, кто я?
Пока Мурген продолжал говорить, Драккал тихо спросил:
— Как долго ты собираешься заставлять меня ждать, Арк?
— Что? С кем ты разговариваешь? — потребовал ответа Мурген.
— Часть меня хотела посмотреть, как долго он будет продолжать в том же духе, — сказал Аркантус по комлинку. — И я хотел дать тебе возможность ответить.
— Краас кавал, он получит мой ответ, как только откроется дверь.
Мурген разразился лающим смехом.
— Эта дверь не откроется, пока твое тело не остынет и не умрет, ажера.
Хотя звук был настолько слабым, что Драккал не мог быть уверен, что это произошло, ему показалось, что он услышал смех Аркантуса — и Саманта отругала его за то, что он так долго медлил.
Клавиатура на дверном косяке высветила серию сбивчивых символов, и тяжелая противоударная дверь загрохотала. Мгновение спустя дверь начала подниматься.
Мурген издал потрясенный, неразборчивый возглас. Драккал услышал искаженные слова как через интерком, так и через расширяющееся пространство под дверью.
Как только дверь поднялась достаточно высоко, Драккал встретился взглядом с Мургеном. Большой дурган стоял в роскошной прихожей, оформленной в стиле, подобающем поместью, расположенному высоко наверху. Стены были темно-бордовыми с золотыми вставками на темных панелях, пол из блестящего полированного камня, черного с глубокими алыми прожилками.
Глаза Мургена были так широко раскрыты, что, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
— К-как ты… к-как…
Драккал снял с плеча ремень от автоматического бластера, отсоединил энергетический элемент и отбросил и оружие, и элемент в сторону. Он сделал шаг вперед.
Плоть на горле Мургена раздулась с тревожным, скрежещущим визгом. Он попятился назад и споткнулся о собственные ноги, отчаянно размахивая большими руками в попытке восстановить равновесие. И визг, и его попытка подняться шли вразрез с его огромными размерами.
— Я дам тебе все. Что угодно! Н-назови свою ц-цену, ажера!
Сжав правую руку в кулак, Драккал рванулся вперед и замахнулся. Костяшками пальцев он ударил Мургена по щеке. Мясистые челюсти дургана затряслись от удара, и его голова дернулась в сторону, перенаправляя спотыкающееся отступление в том же направлении.
— Пожалуйста, п-пожалуйста, — заикаясь, пробормотал Мурген, поднимая руку, чтобы защитить лицо. — Ты можешь получить все, что з-захочешь.
Следующий удар Драккала пришелся Мургену в живот, отбросив его на несколько шагов назад, прежде чем тот, наконец, тяжело рухнул на задницу. Драккал преследовал его в постоянном, безжалостном темпе, отвечая на мольбы Мургена только кулаками и, довольно скоро, когтями. Мольбы Мургена становились все более неистовыми и невнятными с каждым мгновением. Драккал только увеличивал силу своих атак по мере того, как росло отчаяние Мургена.
Если Мурген и произносил какие-то слова, то ажера их больше не слышал. Старая красная дымка окутала его видение, желанная и знакомая, и единственным звуком, на который он обратил внимание, был звук его собственного размеренно бьющегося сердца.
Каждый раз, когда Мурген пытался подняться, Драккал снова сбивал его с ног. В воздухе витали запахи крови и кислого пота. Вскоре Мурген уже просто кричал в перерывах между затрудненными вдохами, и эти звуки толкали Драккала действовать сильнее, быстрее. Он больше не видел только Мургена Фолтхэма — это были также Ваня и работорговцы, давным-давно захватившие Драккала, это были все жестокие рабовладельцы и мастера арены, которых он встречал на Кальдориусе, это был Ваунд и весь Синдикат. Это были все, кто когда-либо причинил зло Драккалу, Шей, Лие и его семье, все, кто будет когда-либо причинять им зло.
Когда Мурген снова упал, Драккал не дал ему шанса подняться. Издав мощный, раскатистый рев, Драккал прижал Мургена к полу и дал волю своей ярости.
Он не был уверен, сколько времени прошло, когда, наконец, успокоился. Он не был уверен, сколько времени прошло с тех пор, как крики Мургена навсегда смолкли. Грудь и плечи Драккала вздымались от неровного дыхания, а обнаженный мех на его руках и лице был залит теплой, свежей кровью. Он не знал, что должен был чувствовать сейчас.
Конечно, был тот давящий жар, но он уже рассеивался — пусть и медленно. Он заставил себя подняться на ноги. Его многочисленные боли выбрали этот момент, чтобы дать о себе знать заново, но Драккал почувствовал себя… легче. Эта ситуация еще не была решена — нужно было убраться и убедиться, что все это не отразится на его друзьях или заключенных, запертых в зоопарке, — но последняя угроза его паре была устранена.
Он повернулся к двери и вышел из комнаты, даже не оглянувшись на Мургена. Драккал планировал смотреть только вперед — на Шей и Лию.
Пришло время вернуть его семью домой.
ЭПИЛОГ
Восемь месяцев спустя
Все были в сборе в комнате отдыха и образовали круг вокруг маленькой девочки, сидящей на полу. Лию окружали подарки и комки рваной оберточной бумаги. Это был ее важный день, ее первый день рождения, и Шей не могла сдержать слез, которые беспорядочно наворачивались на глаза.
Моя маленькая девочка растет.
Казалось, только вчера Лия все еще была в утробе Шей, ребенка, которого она никогда не планировала, но которому посвятила свою жизнь. Конечно, это чувство, вероятно, усилилось из-за того, что обычно она понятия не имела, что делает — к младенцам действительно не было инструкций по эксплуатации, и найти источники информации, пока на Артосе было еще так мало людей, оказалось непросто.
Но вокруг нее была сумасшедшая, замечательная семья, и все они были потрясающими. Эта вечеринка по случаю дня рождения была просто еще одним примером в длинном списке — половина присутствующих здесь не понимали, зачем люди празднуют дни рождения, не понимали, почему кто-то утруждает себя упаковкой подарков только для того, чтобы разорвать бумагу и выбросить ее, но они все равно смирились с этим. Для Лии.
Лия так сильно выросла за последние несколько месяцев. Хотя теперь, когда она начала ходить, она стала выше и подвижнее, она все еще была очаровательной малышкой. Сегодня на ней было пышное голубое платье, купленное для нее Драккалом, а темные волосы, которые теперь доходили до подбородка, были собраны в косички и завязаны крошечными бантиками в тон. Ее глаза были ярко-голубыми, под стать глазам Шей, и каждый раз, когда Лия улыбалась, на ее щеках появлялись ямочки. Маленькая девочка уже знала, как использовать эти ямочки в своих интересах. В этой комнате не было мужчины, который не бросил бы все, что он делал, чтобы удовлетворить прихоти Лии, включая Таргена.
Лия вцепилась в один из завернутых подарков, ее тонкие брови разочарованно опустились. Рази шагнул вперед и опустился на пол перед ней, протягивая свои большие руки, чтобы немного разорвать оберточную бумагу, чтобы она могла ее развернуть. Она улыбнулась ему, сверкнув вызывающими беспокойство ямочками, и разорвала бумагу, отбросив ее в сторону. Как только ей показали радость отрывания оберточной бумаги, она восприняла это как должное. Открывать подарки было явно интереснее, чем сами подарки.