Мы подходим к нервничающему мужчине. Он приветствует нас: - Салам*, Твитч, Хэппи. Чем обязан? - его акцент напоминает, что он живет в Австралии только несколько лет.
Это разозлило меня. Мой глаз задергался, я стиснул зубы, и сказал абсолютно спокойно: - Ты объявил войну. И избил моего личного ассистента, из-за тебя он опоздал в свой первый рабочий день. Я думаю, ты точно знаешь, почему я здесь, Хамид. И ты смеешь приветствовать нас иранскими словами о мире?
Ага, правильно, недоумок. Я знаю, что означает салам.
Улыбка Хамида сползает с его лица. - Я не знал, что он работает на вас. Мальчик...
Майкл перебивает его - Вообще-то, босс, это первое, что я ему сказал.
И я хотел рассмеяться от выражения, которое появилось на лице Хамида. Честно, я не так уж и зол, как мог бы, но этот мужик нуждается в уроке «Что происходит, когда ты трогаешь меня и мое».
Ты должен быть готов к войне, прежде чем объявлять ее
- Это правда? - спрашиваю я у Хамида.
Уставившись на Майкла, он отвечает: - Я думал, мальчик врет, чтобы перестать работать. Я также думаю, что ты нечестно присваиваешь моих людей, хотя бы этого, - он указал пальцем на Майкла.
- Очевидно, я был неправ. Приношу свои извинения.
Кивая, я показываю рукой на склад. - Я думаю, нам нужно подольше поговорить об этом. Не так ли?
Не веря моему спокойному голосу, он ненадолго прищуривает глаза, прежде чем улыбнуться: - Конечно, входите.
Он ведет нас к своему кабинету на складе, затем поворачивается и заявляет: - Было бы лучше оставить ваших людей снаружи. Я не хотел бы, чтобы мои мулы были обескуражены, и думали что что-то не так.
Мулы. Так некоторые производители наркотиков называют людей, которые упаковывают товар, а также раздают его дилерам. В любом случае, мои люди здесь, так что я киваю Хэппи, который говорит им подождать нас снаружи.
Майкл пытается остаться с мужчинами, но я киваю ему, чтобы заходил со мной. Он торопливо заходит, понурив голову. Когда Хэппи присоединяется к нам, Хамид спрашивает: - Напитки?
Я хмурюсь. Он целую минуту наблюдает за мной, прежде чем ухмыляется, и садится за свой стол: - Вся эта враждебность из-за ребенка?
Мы все трое стоим перед его столом, Хэппи говорит: - Вся эта враждебность из-за войны.
Хамид взмахивает рукой: - Это было до того, как я понял, что ты не отбираешь у меня людей.
Я говорю: - Передай Патрику привет.
Хамид побледнел. Дело в том, что мне пришлось избавиться от одного их своих людей из-за этого мудака, и это раздражает меня. Он заикается: - Ч-что ты имеешь в виду?
Игнорируя его попытку разыграть из себя идиота, я говорю ему: - Конечно, с тем местом, где он находится, прямо сейчас, тебе трудно будет связаться, - я наклоняю голову на бок, и щурюсь.- Очень трудно. Можно сказать он ушел... под землю...на какое-то время.
Хэппи добавляет: - Надолго. Он, возможно, никогда не вернется.
Фальшивая бравада Хамида испарилась, и его лицо приобрело обеспокоенное выражение: - Я не ходил к нему. Он пришел ко мне! И он не сказал ничего, что я бы уже не знал. Теперь, мы поговорили, и я извинился, нет никакой потребность в этом. Мы разойдемся, и забудем об этом.
Хоть он и пытался, чтобы это звучало как утверждение, это все равно было больше похоже на просьбу.
Хэппи и я посмотрели друг на друга, прежде чем Хэппи кивнул в моем направлении. Я внутренне ухмыльнулся. Обходя стол, я говорю, подходя к нему: - Знаешь что? Я думаю, ты прав. Я не думаю, что Патрик сказал тебе что-то, чего бы ты не знал. Но я действительно думаю, что ты знал, почему Майкл уходит от тебя. И я не думаю, что тебе хотелось отдавать парня мне, не так ли?
Хамид нахмурил брови, я двинулся ближе: - И?
Он ехидно отвечает: - Это не важно, Твитч. Все кончено. Не будет войны. Я не буду извиняться еще раз. И я думаю настало время тебе и твоим людям уйти.
Наконец, добравшись до спинки его стула, я наклоняюсь вперед к его голове, и достаточно громко шепчу, чтобы услышали все.- В любви и на войне все средства хороши.
Так же быстро, как атакуют змеи, мое предплечье оборачивается вокруг его шеи, и сжимает достаточно сильно, чтобы приостановить поступление воздуха. Хэппи никак не реагирует, зато Майкл шепчет: - Нихрена себе.
Хамид дотягивается, и цепляется за мои руки. Это ничего ему не дает. Я смотрю на Хэппи, и дергаю подбородком. Он подходит, а я в это время тяну Хамида за шею вверх с его стула, и ставлю на ноги. Хэппи обходит его, и занимает мое место, также захватывая его за шею. Тяжело дыша, я говорю Хамиду: - Знаешь, я мечтаю, чтобы люди перестали вынуждать меня делать подобные вещи.- Дотянувшись рукой до заднего кармана, я вытаскиваю свой складной нож из слоновой кости, и выдвигаю лезвие.
- К сожалению, ты не оставил мне выбора своим откровенным неуважением. А я позволял этому продолжаться слишком долго. Поэтому сегодня я преподам тебе один единственный урок.
Из-за отсутствия воздуха давление растет, и его лицо становится темно-бордовым. Он задыхается, страх появляется в его глазах: - Что ты собрался сделать?
Смотрю сначала в его левый глаз, потом в правый, и автоматически заявляю: - Око за око.
Хэппи сильнее сжал его горло, запихнул свернутый клубком носовой платок ему в рот, и закрыл все это свободной рукой. Хамид пытается избавиться от захвата, его громкие крики приглушены. Мужчина ошеломлен. Я мог бы отпустить его прямо сейчас. Это было бы ему уроком, но о таком уроке быстро забудется. Я хочу, чтобы этот ублюдок просыпался каждое утро, вспоминая обо мне.
Я хочу, чтобы он запомнил меня на всю свою оставшуюся жалкую жизнь.
Я говорю Хэппи: - Держи его крепче. Я не хочу оставить его без обоих.
Глаза Хамида расширяются за секунду до того, как он начинает сильнее бороться, и закрывать глаза, слезы катятся из уголков его глаз. Когда я слышу, как что-то капает, я смотрю вниз, и вижу, что мужчина обмочился. Запах аммиака заполнил воздух, я смотрю на него: - Засранец. Давай-ка сделаем это.
И втыкаю лезвие в него.
Хамид кричит до тех пор, пока не начинает хрипеть, приглушенный импровизированным кляпом Хэппи.
Часть выпала.
Он хнычет. Его тело неудержимо дрожит, и погружается в шоковое состояние. Он хватается руками за воздух.
Выдавил все.
Его дыхание тяжелеет, а тело успокаивается, это наводит меня на мысль, что он потерял сознание.
Проклятье. Везучий сукин сын.
Вероятно, должно быть печально, что я ничего не чувствую из-за того, что сделал. Нет никаких угрызений совести, говорящих мне остановиться. Нет эмоций. Просто.... ничего. Мой разум и я, абсолютно непринужденно делаем это кому-то, в ком мы уверены, что он виноват. Кому-то, кому надо преподать урок.
Когда я удовлетворен своей работой, я подхожу к двери рядом с кабинетом, и открываю ее. Ванная маленькая, но да ладно. Мне не нравится, что его кровь на мне.
Мою и мою и мою, пока не удостоверяюсь, что мои руки чистые. Я возвращаюсь обратно в кабинет, и вижу Майкла, наклонившегося над мертвенно-бледным лицом Хамида, дергающим его тело, и рассматривающим его теперь зияющее углубление вместо глаза. Хэппи стоит сбоку, также осторожно наблюдает за тем, что делает Майкл.
Майкл спрашивает в пустоту: - Он умрет?
Я тихо отвечаю: - Нет. Но он будет жалеть, что не умер.
Мальчик смотрит на меня: - Вы сделали это...- он выглядит смущенным - ...за меня?
- Отчасти - говорю ему. И это правда. Никто не смеет обижать моих сотрудников. Но Хамид сделал это. Если бы это был не я, это был бы кто-нибудь другой. Хамиду повезло, что это сделал я, потому что он продолжит дальше проживать свою крысью жизнь.
Майкл кивает, я смотрю на Хэппи, его глаза все еще наблюдают за мальчиком, на его лице пораженный взгляд.