Вытащив его телефон, Хэппи набирает номер и говорит:
— Огнестрельное ранение в шею. Потерял много крови. Он едва в сознание, — он называет адрес, пока мы с Твитчем смотрим друг другу в глаза.
Он бормочет:
— Я слишком упрямый, чтобы умереть, малышка. Ты знаешь это.
Я знаю это. По крайне мере я выбираю верить в это прямо сейчас. С затуманенными глазами, я неубедительно шепчу:
— Хорошо.
Он выжимает из себя улыбку и слабо произносит:
— У меня были ранения похуже этого, — его веки трепещут. — Скажи мне, как мы назовем нашего малыша.
Я знаю, что он делает. Он пытается отвлечь меня.
Из пулевого отверстия сочится густая кровь, и я стою, ошеломленная, не способная отвести взгляд. Он шепчет:
— Малышка, посмотри на меня. Мне в глаза. Знаешь, я люблю, когда ты видишь меня.
Моргая сквозь слезы, я говорю ему:
— Я не думала об имени. Слишком рано.
Он слегка улыбается:
— Может быть, выберем вместе, когда мне станет лучше, да?
Я тут же отвечаю:
— Ага. Хорошо, дорогой.
Звуки сирен ревут вместе с красно-белыми сигнальными огнями, прерывая мои счастливые мысли. Чьи-то руки опускаются на мои плечи, и, когда я смотрю на санитара, я вижу, как его рот открывается, но ни одно слова не доходит до меня. Кровь ревет в ушах, и я временно глохну. Страх парализует меня. Потом Твитча помещают в машину скорой помощи, он слабо улыбается мне. Хэппи запрыгивает с ним, и кричит мне:
— Встретимся в больнице, Лекси.
Кивая сквозь поток слез, я слабо командую:
— Не умирай, ладно?
Он отвечает настолько решительно, насколько может:
— Все будет хорошо.
И он так неистово произносит это, что я верю ему.
Я верю ему.
ЭПИЛОГ
Пять лет спустя...
Просыпаясь утром из-за кого-то, ерзающего в изножье кровати, я сонно улыбаюсь:
— Кто же, спрашивается, это? В моей постели монстр? — я стараюсь изо всех сил казаться напуганной. Хотя истеричное хихиканье меня выдает.
Одним быстрым движением я сдергиваю одеяло и рычу как лев. Эйджей визжит, прежде чем запрыгнуть в мои объятия.
Я его крепко обнимаю и раскачиваю, целуя в лоб.
Заметив что-то у него на руках, я всматриваюсь и начинаю хохотать, затем спрашиваю:
— Дорогой, что случилось с твоими руками?
Поднимая взгляд вверх, он улыбается, и я стараюсь не рассмеяться во второй раз, из-за промежутка от двух недостающих верхних зубов.
Я знаю, он мой ребенок, но, боже, он великолепен.
Он показывает на тыльную сторону ладоней и объясняет:
— Я похож на папочку.
Всматриваясь снова в его руки, я внимательно разглядываю рисунки маркером по всей длине рук. Никто никогда не обвинит его, что он не любит папу.
Кстати говоря, нам пора собираться.
Мы живем вдвоем в доме с тремя спальнями в окрестностях Сиднея. Проживание с Твитчем не вариант.
Я уволилась с работы соцработника, и теперь гордо ношу звание мама-домохозяйка своего черноволосого и кареглазого мальчика четырех с половиной лет.
И он так похож на Твитча, что это пугает. Тот же внешний вид. Те же манеры. То же самое все.
Иногда я задаюсь вопросом, есть ли в этом ребенке хоть что-нибудь от меня.
Зная Твитча, его сперма, вероятно, добралась до моей матки и решила, что сделает все, что там надо для зачатия, самостоятельно. Упорство должно быть передается по наследству, потому что ЭйДжей такой же.
Быть матерью одиночкой не всегда легко, но, когда я смотрю на сыночка, я не могу себе представить мою жизнь без него. Он абсолютно точно стоит того. И он значит для меня все.
Еще раз целуя его в макушку, я говорю ему:
— Поживее, дорогой. Пора одеваться. Сегодня мы увидимся с папой.
Он подпрыгивает и орет:
— УУУрааа!
Потом он мчится как ракета в ванную. Я слышу, как включается вода, и знаю, что он чистит то, что осталось после его потерянных зубов.
Хихикнув сама с собой, я встаю с постели и начинаю собираться.
ЭйДжей бежит по коридору в майке и нижнем белье, с паникой во взгляде, он спрашивает:
— Что мне одеть?
Опустив подбородок, я сдерживаю смех.
Твитч.
Абсолютный Твитч-изм. В тот день, когда он начнет говорит: «Оденься прилично», у меня случится сердечный приступ.
Зная, что он хочет одеться прилично на встречу с папой, я говорю ему:
— Как насчет черных джинсов и твоей толстовки с Человеком-пауком?
Мой сын смотрит на меня широко раскрытыми глазами, как будто я гений, и не говоря ни слова, бежит обратно в комнату. Я слышу, как вещи летают по комнате, и не могу остановиться.