— Ну, почему не фигурировал, — Робардс как-то безрадостно дёрнул уголком рта. — Очень даже… Гарри, не все старые дела нужно поднимать. Как человеку, который однажды займёт это кресло, — Робардс хлопнул по подлокотникам, — тебе это следует понимать как никому другому.
Гарри почувствовал себя ужасно усталым: когда дело касалось политики, ему хотелось завыть, желательно дома в подушку, но он не привык отступать, и в этом деле тоже не собирался.
— Сэр, как человек, который, по вашим словам, займёт вот это самое кресло, я хочу вас спросить, что бы вы сами подумали, если бы услышали от кого-то подобный ответ, и что бы стали потом с этим ответом делать? — нет, не то чтобы Гарри его шантажировал задержкой с отчётами и угрожал собственной самоволкой в архив…
— Ох, Гарри, — Робардс вздохнул и как-то странно усмехнулся. — Ладно. Уел. Запри-ка дверь, а я налью нам обоим выпить — всё равно до конца рабочего дня осталось всего полчаса.
22 декабря 1980 года
В небольшом закутке между стеной и высокими шкафами стояло два стола, за одним из которых отчаянно пытался как-нибудь развлечь себя молодой офицер ДМП Демпстер Уигглсвэйд. В данный момент он занимался тем, что пытался удержать перо на кончике носа — но оно каждый раз срывалось и падало. Чары, конечно, моментально бы решили проблему, но это было уже неспортивно, и Демпстер вновь и вновь пристраивал перо на место и начинал про себя считать.
За соседним столом перебирал бумажки и мечтал уйти домой пораньше его старший коллега Морис Дэвис. В отличие от Демпстера, он не занимался такой ерундой, а просто с солидным строгим видом дочитывал очередную главу «Приключений Основателей, правдивых и невероятных», закамуфлированных под квартальный отчёт.
Завернувший в их скромный угол неприметный, каких сотни летают по коридору, самолётик, сложенный из казённой бумаги, оба заметили, лишь когда тот уже развернулся, и над их головами прогремел рык Барти Крауча, от которого перо Демпстера отлетело на пол, а Морис выронил свои «Приключения» из рук.
— Немедленно разобраться и доложить в течение сорока восьми часов! — надрывался голосом Крауча покрасневший бумажный лист. — Никто не хочет работать! — а затем разлетелся пеплом, зато на его месте образовался номер утреннего «Пророка».
Демпстер и Морис потрясённо переглянулись и оба склонились над ним.
Им, конечно, неоткуда было знать, что история эта началась ещё утром — когда в очередном номере самой читаемой и, по мнению большинства ведьм и волшебников, правдивой газеты «Ежедневный пророк» на седьмой странице в разделе криминальной хроники был напечатан шарж, на котором был изображён утрированный Пожиратель Смерти.
Нет, шарж вышел вполне достойный, и персонаж получился весьма примечательный: глухой черный плащ, как положено, зловещая белоснежная маска и белые перчатки, с которых эффектно срывались капли невинной крови. В одной руке он держал палочку, в другой — нож, и всё это отважное великолепие сопровождалось сакраментальной подписью «Резать грязнокровок как скот!» — и ниже, под ногами Пожирателя, были нарисованы весьма антропоморфные коза, корова и почему-то кролик с глубокими зияющими ранами на перерезанных глотках. Слева от шаржа располагалась гневное письмо от читателя, осуждающего призывы к насилию, а ниже…
Ниже начиналась уже колонка с последними происшествиями, и аккурат под коровой, козой и кроликом по какому-то невероятному совпадению оказалась небольшая заметка о зарезанной в закоулках Лютного ведьме очень и очень затянувшихся средних лет. Таким образом, этот вроде бы совершенно не относящийся к теме налётов Пожирателей репортаж с лёгкой руки верстальщика приобрёл весьма и весьма ощутимый подтекст. Не просто двусмысленный, а откровенно шептавший о том, о чём все устали уже бояться говорить. И надо ли добавлять, что на восьмой странице привычно шли некрологи...
Не попадись этот номер на глаза министру магии Миллисенте Багнолд, скорее всего, дальнейших событий никогда бы не произошло — но этим утром она проснулась немного раньше обычного и ей хватило времени за завтраком прочитать не только три первые страницы «Пророка», а пролистать целиком всю газету. И эта смерть — вполне обычная, на самом деле, потому что кто же в четыре утра пьяно орёт в Лютном на чердаке? — вкупе с накопившейся за год усталостью вызвала у мадам Багнолд приступ ярости. Будто мало тех смертей, что каждый день приносят акции Пожирателей — теперь вот ещё и это!