Спустя неделю дело Пиритса, наконец, легло на стол к начальнику Аврората Скримджеру, недавно выписавшемуся из Мунго после ранения, который, наконец-то, прочитал его внимательно от корки до корки — и пришёл в настоящее негодование. Непонятно, на что они все тратили уйму времени, тогда как в материалах было полно самой что ни на есть чепухи. И действительно, вызванный к нему аврор Праудфут вдруг опознал одну из убитых ведьм — Аврорат вызвали на место убийства по ложному подозрению в причастности Пожирателей Смерти, и уже сами авроры вызвали офицеров из ДМП.
Вот так Скримджер и его заместитель Робардс, потратив ещё две недели, добрались до изобретательных Мориса Дэвиса и Демпстера Уигглсвэйда. Те отпирались, конечно, но, когда на них спустили непосредственно разгребавшего всё это дерьмо не выспавшегося и злого как мантикора Моуди, то вся история вышла на свет.
В тот вечер они втроём крепко выпили — и, в конце концов, решили не ворошить весь этот улей. Потому что не могли же ДМП и Аврорат полгода ловить несуществующего в природе маньяка! А ведь даже новых дел на него накопилось уже на несколько пожизненных и парочку поцелуев, а по косвенным уликам по делу Пиритса были задержаны двое Пожирателей — и многое всплыло…
Моуди выдернули по тревоге, и он отбыл, по чём свет ругаясь, а Скримджер и Робардс приняли важное и непростое решение — этого ублюдка Пиритса «взять». Взять и отправить его в глухую одиночку в самой глубине Азкабана — без суда, но за подписью Крауча, получить которую взялся сам главный аврор.
И, конечно же, получил — вместе с благодарностью за задержание и смутным обещанием премий.
2 апреля 2005 года
— …История Пиритса могла бы на этом и закончиться, — Робардс подлил им огневиски в стаканы, а Гарри наколдовал лёд, — но… Подумать только — в уже в октябре восемьдесят первого Пиритс вдруг принялся сдавать своих!
— Сдавать? — до этого момента Гарри думал, что сил удивляться у него нет — но, как оказалось, он ошибся.
— Вот, в частности, он сдал того же Каркарова, — кивнул Робардс. — Представь, земля слухами полнится — а предъявить ему и нечего, к тому же, он ведь иностранный гражданин. Но… Эх, какие же Пиритс дал на него показания! В Демпстере проснулся тогда настоящий талант, ты знаешь. Визенгамот плакал. Долохова вот он тоже сдал… И ещё, кажется, Джагсона. Того мы прямо дома накрыли. Закатали рукав халата — и приобщили колдофото к полученным показаниям… Он даже отпираться не стал.
— Сэр! — Гарри от потрясения даже, кажется, протрезвел. — Вы посадили людей по показаниям вымышленного свидетеля?
— Кого? Каркарова? — осведомился Робардс. — Или Долохова? Ну, надо же было его как-то брать, когда уже стало очевидно, а улик нет — вот и...
— Постойте, — сказал Гарри, покрутив в голове смутно знакомую фамилию. — Демпстер Уигглсвэйд… Это тот Уигглсвэйд из Департамента магического правопорядка, который пишет от нас в «Пророк»?
— Он самый, — ухмыльнулся Робардс. — Талант же у человека. И стиль.
— Так. Ладно, — Гарри потёр виски. — Допустим. Но как же потом, во время инспектирования Азкабана, всё это не всплыло? Отсутствие такого заключённого — это же не шутка.
— Ну, — пожал Робардс плечами, — до Блэка тщательных проверок никто и не устраивал. А по документам все, кто знал, писали, что он на месте, да и куда бы ему было деться, а?
А потом случился массовый побег после Нового года в девяносто шестом, понял Гарри. И вдруг вспомнил, где всё же встречал фамилию Пиритса! В списке сбежавших!
Вот с тех пор он и числился в розыске.
— А много Пиритс успел натворить в войну? — поинтересовался Гарри, постепенно, кажется, смиряясь с этой невероятной историей.
— Что-то сумел, — хмыкнул Робардс. — Убил вот пару-тройку подельников на дуэли.
— На дуэли? — уточнил Поттер.
— Так показывают нашедшиеся свидетели, — пожал плечами Робардс. — Они его опознали.
— По каким же приметам они его опознали? — вкрадчиво спросил Гарри.
— По перчаткам, разумеется, — Робардс сделал глоток. — Испятнанным кровью жертв.
— И что? — спросил Гарри, подумав. — Выходит, он до сих пор на свободе?
— Так и выходит, — Робардс кивнул. — Всех поймали, кроме, надеюсь, покойного уже Долохова, Трэверса и него.
Гарри даже не нашёлся, что тут можно сказать. Он посидел немного, пытаясь переварить услышанное и глядя на Робардса, а ещё вспоминая слова Альбуса Дамблдора про простое и правильное. А ведь покойный директор, выходит, тоже должен был знать, и Гарри не сдержался: