Мартин взял меня за руку и потянул за собой. Мы отошли подальше и облокотились на балясины. Я глубоко вздохнула, ощутив рваный ритм сердца. Хорошие мгновения никогда не длятся долго.
— С последней операции прошел год, кажется? – спросил он осторожно. Я резко посмотрела на него. Мне не приходилось злиться, когда кто-то заводил разговор о моем больном сердце. Я и сейчас не против, но слова врачей все еще больно давят на меня. Отказ сердца – это настоящий провал. Никакая операция с ним не сравнится.
— Точно.
— Скажи мне честно, Ариана, с тобой все в порядке?
Он смерил меня долгим строгим взглядом. Я напряженно сглотнула и на меня накатила такая волна страха, что, казалось, не получится вырваться. Редко кому удавалось уловить мои настоящие эмоции.
— Порядок. Почему ты спрашиваешь?
— Ты изменилась. Выглядишь не очень здоровой.
— Уверена, это все учеба. Занятия через компьютер довольно утомительны. А я беру слишком много домашней работы.
Я услышала взрыв хохота и повернулась на этот волшебный звук счастья. За столом сидели парни. Я оглядела всех и снова замерла. Дежавю. Глеб собственной персоной сидел, развалившись на стуле, и смотрел прямо в мои глаза. Вид у него был весьма сердитый. Я тут же отвернулась от него, проследив за Мартином.
— Поверю на слово. Вы с Глебом поссорились, что ли?
— Да нет, все нормально. Он много работает, я учусь. У нас просто мало времени на посиделки.
Он выругался на английском и устало потер лицо. После чего неожиданно взял мою руку и поцеловал внутреннюю часть ладони. Я опешила и засмеялась. Но Мартину было совершенно не до веселья, и это стерло с моего лица улыбку. Сердце странно забилось, да и шестеренки в мозгу стали работать быстрее.
— Я давно хотел поговорить с тобой.
— Мартин…
— Подожди, я скажу это. Если ты понимаешь, просто дай мне сказать.
Я отпустила тщетные попытки вырваться из его сильной хватки.
— Я уезжаю через неделю. Знаю, у тебя выдалось не самое лучшее время, но я бы очень хотел пригласить тебя куда-нибудь. Ты, вероятно…
— Мартин…
— Ариана, всем уже давно известно, что я влюблен в тебя.
Боже, он сказал это. Я все-таки вырвала свою руку и чуть не разрыдалась. Если любить, то любить до конца. А у меня не было ни начала, ни конца. Я едва сводила свою жизнь к реальности и все больше погружалась в темноту, сама того не осознавая. Сколько же боли причиняют невинные слова парней, которые просто хотели отвести меня свидание!
Но Мартин был другим. Я очень сильно его любила, но эта любовь никогда не выходила за границы отведенного места в моем сердце. Вся любовь, которая теплилась в нем, наполняла мою душу и тело, и я не могла говорить об этом. Слова любви я обращала только на семью, потому что другим говорить об этом было тягостно.
— Мартин, я не могу, – сказала я, глядя прямо ему в глаза.
Адамово яблоко резко дернулось. Я почти отчаянно хваталась за остатки своей смелости.
— Прости меня, но я не могу.
— Почему? Назови хоть одну причину.
— Я больна, Мартин, пойми же это. Посчитай, сколько лет прошло с тех пор, как мне сделали первую операцию?
— Пять лет.
— Пять лет! – воскликнула я. – Вот сколько я страдаю. Я же как бомба, понимаешь? Я не смогу дать тебе того, что ты хочешь.
И вновь эта английская ругань. Он жестко провел рукой по волосам, тем самым взлохматив аккуратные пряди.
— Ты любишь другого. И это главная причина, Ариана. Тебе кажется, что вы умеете скрывать свои настоящие чувства, но в действительности ведете себя как малые дети.
— О чем ты говоришь? – испуганно прошептала я. Сердце больно продолжало биться в груди.
— Ты для него самый важный человек.
— Мартин, никого я не люблю. Я не могу любить!
— Невозможно это контролировать. У меня не получилось. Мы не выбираем, в кого влюбиться. Помяни черта.
Мартин кивнул куда-то позади меня. Я не успела обернуться, так как тот человек сделал это за меня. Напряжение сковало мое тело. Сердце готово было выпрыгнуть к чертовой матери, потому что сам Глеб держал меня за локти и со страхом вглядывался в мое лицо.
Я собиралась спросить у него, что он собирается делать. Но ничего не вышло. Глеб аккуратно положил ладони на мои щеки и легко коснулся моих губ своими. Прикосновение оказалось почти невесомым, но ощущение было ошеломляющим. Меня словно ударило током. Он снова прильнул к моим губам, и в моей темноте вспыхнули звезды. Я схватила его за плечи и крепко сжала их, пытаясь твердо держаться на ногах. Хотелось плакать и радоваться одновременно. Глеб исследовал мои губы, то и дело напоминая о той ночи. Он издал глубокий рокочущий звук, и я полностью открылась ему, отдавая свои губы, свое тело и сердце.