— У тебя отличный удар, – сказал я, тяжело дыша. Он смерил меня смертоносным взглядом и собирался вновь пойти в атаку, но я выставил перед собой руку и покачал головой. — Ты исчерпал свой лимит, больше меня не ударишь.
Он отпихнул мою руку и с рыком отвернулся от меня.
— Не могу поверить. Зачем ты это сделал?
Я вытер кровь с подбородка и выпрямился. Боль привела меня в ясность. Я широко раскрыл глаза, ощутив нестерпимо ноющую боль где-то внутри сердца, и теперь хотел кричать. В голове безумный рой мыслей, но все они возвращались к той ночи.
— Ты бы предпочел набивать морду Никите? Полагаю, он не самый лучший вариант, – проговорил я, подходя к нему. Я похлопал его по плечу. — Мне жаль. Я не хотел, это было обычное задание.
— Ты хотел сказать «тупое» задание, потому что я нашел свою сестру плачущей в одиннадцать часов вечера в машине. Она смотрела вперед пустым взглядом, а когда я спросил, что с ней не так, Ариана просто сказала про ваш поцелуй. Не думаю, что ей хотелось говорить об этом.
Я не стал отвечать. Вместо этого я сжал пальцы в кулак и замахнулся в стену. Нервы натягивались подобно струнам и готовы были разорваться в любую минуту. Я сам был струной в течение всех этих месяцев. Ничто не причиняло мне столько тягостной боли, как мысли, смешивающиеся между собой.
— Почему она плакала? Это интересует меня больше всего, понимаешь?
— Я бы никогда не обидел ее…
— Ей пришлось тяжело. Последний год был ужасным для всех нас и ты, блин, это знаешь. Какого черта ты пытаешься усложнить ей жизнь?
— Андрей, я…мне жаль. Я не хотел сделать ей больно.
— Черт, я верю тебе, но из головы не выходят ее слезы. Она так много плачет.
Я кивнул. От улыбчивой Арины практически ничего не осталась. Она закрылась от всех на несколько ключей и не позволяла нам входить в ее мир. Ей нравилось быть одной, нравилось молчать и лишь изредка смеяться над папиными шутками. Она любила свою семью и своих друзей, но теперь не давала нам никакого чувства спокойствия. Андрей и Николь давали ей право быть той, кем она хочет быть. А я знал, что она закрылась не только из-за сердца. Ариана пыталась отчего-то убежать.
— Чувак, если потребуется, я буду бить тебя каждый день. Я не собираюсь смотреть на то, как ты бессовестно пользуешься моей сестрой.
— Я не пользуюсь твоей сестрой! – воскликнул я в ярости. — Ты сомневаешься во мне, раз решил озвучить такое. Да пошел ты на хрен!
Он последний раз строго глянул на меня.
— Я тебя предупредил. Держись подальше от моей сестры, если в твоей голове несусветный сумбур. Твое дерьмо погубит ее.
И был совершенно прав. Андрей быстро спустился по лестнице, а я со стоном потер лицо, пытаясь замкнуть этот круг. Спрятать «дерьмо» куда-нибудь подальше и никогда к этому не возвращаться.
Захватив сумку из раздевалки, я не обратил никакого внимания на любопытные взгляды парней и поспешил к своей машине. Разваленный автомобиль ждал меня на заполненной парковке. Она была такой же дряхлой и одинокой, как и вся моя жизнь. Я уселся за руль и устало облокотился на нее, вспоминая прекрасный момент вчерашнего вечера. Ее губы на моих, слышные только мне короткие стоны и мягкие прикосновения ее пальцев к моей шее. И это то единственное, что я мог назвать идеальным в своей жизни. То, что дарило надежду на будущее. То, что помогало мне бороться с темнотой.
В последний раз, когда мама гладила меня по волосам, она сказала:
— Береги Ариану, милый. Она только делает вид, что может пережить все бури, но на самом деле никто не может. Ей приходится бороться за жизнь, Глебушек. За каждый момент. Просто не дай солнцу погаснуть.
Я лежал на ее коленях. От нее пахло ее любимыми розами, и я наслаждался маминой любовью, наполняясь ею и ликуя. Моя семья жила одним днем и научила меня ценить каждый новый день, который приносил нам события, навсегда отпечатывающиеся в памяти. Кто-то скажет, что неправильно так жить, но разве есть что-то правильное в нашем мире?
Я пообещал маме быть ее героем всю жизнь. Она засмеялась, хотя наверняка понимала значение моих слов. Тогда, три года назад, мама уже знала о моей перевернувшей жизнь любви. Даже когда я сам еще до конца не мог это осознать.
— Мам, что мне делать? – спросил я сквозь темноту.
Руки сильно сжимали руль. Я готов был заплакать от тоски по любимым родителям. Где бы они ни находились, рядом со мной их не было уже три года. Но я отчаянно нуждался в них и пускай глупо произносить это вслух, я надеялся когда-нибудь снова их увидеть.
— Мам? – прошептал я еще раз. Перед глазами вспыхивали разноцветные огни. Они были предвестниками моей боли. Моей пустоты. — Как мне все исправить?