— Я люблю тебя. — Шепот расползается по коже, словно заряд электрического тока. Его губы изгибаются в волнующей улыбке, а глаза приковываются к моим губам.
Мы вновь принимаемся пританцовывать, но на этот раз между нами не остается свободного пространства. Я беру его лицо в свои руки, пальцами мягко поглаживая заостренные скулы. Дыхание опаляет, пухлые губы завораживают, притягивают.
— Я тоже люблю тебя, — говорю я ему и резко впиваюсь в губы. Парень удивленно разжимает объятия, однако в ту же секунду обрушивается на меня с еще большей силой. Я ждала этого. Ждала, что он перевернет мою жизнь.
Глеб не знал, что она изменилась еще два месяца назад. Проблемы обрушились за считанное время, и я проигрывала им в замедленном темпе. Мне удавалось улавливать короткие счастливые мгновения, но их было ничтожно мало.
Сейчас я собиралась насладиться наступившим моментом, и ни что не могло мне помешать, в этом я была уверена.
Глава 2
Май
Ариана
Когда я была маленькой, то мечтала обо всем на свете. Думала: «Вот стану чуть взрослее, и все обязательно сбудется!» Во мне было очень много стремления, за что я особо благодарна моему тренеру по фигурному катанию. Если бы не ее упорство, я не смогла бы пережить то, что выпало тяжелой ношей.
Это были действительно великие планы, осуществление которых требовало немало усилий. Но я никогда не сдавалась и шла только вперед с высоко поднятой головой. Я буквально в прыжке ловила золотые медали, занимала первые месте на соревнованиях. Так что люди, заинтересованные в фигурном катании, прекрасно знали меня и мою семью.
Вскоре пришлось исчезнуть. Единственной моей мечтой стала жизнь. Никогда прежде я не желала ее так, как желаю сейчас. В первое время, когда у меня еще была возможность скользить по льду, я не ощущала сильных болей. Вела привычный образ жизни, правда, приходилось больше присматривать за собой. А потом здоровье совсем пошло на спад.
Из-за травмы я бы не ушла из спорта. Никто не отнял у меня шанс стать хорошим тренером, но дело было отнюдь не в ней. Жизнь попросту решила поменяться, скажем, свернуть в другое русло.
Первую операцию мне сделали в шестнадцать лет в Бостоне. В последующие годы я стояла на учете в России и операции проводили в родном городе. Врачи постоянно обследовали меня, следили за показателями и состоянием, пичкали различными препаратами. Правда, итог оказался плохим — ни одно вмешательство мне не помогло. Другими словами, новые клапаны неплохо поддерживали сердце, но все это переросло лишь в осложнение.
Здоровое сердце обеспечивает кислородом все ткани, органы и системы организма. Мое же сердце таковым не было, и бесчисленное количество попыток хирургов подлатать его не увенчалось успехом. В итоге моему организму точно не хватало кислорода и питательных веществ. Оно медленно и мучительно отказывало.
Да, именно так. Сердце отказывало. Я понятия не имела, сколько мне оставалось ходить по земле, и с каждым днем двигаться становилось тяжелее.
Иногда я размышляла, что если бы не занималась фигурным катанием, то, возможно, не заболела бы. Пусть в сердце уже и без того были различные патологии, но их ничто не провоцировало. Однако спорт предполагал колоссальную физическую нагрузку, и сейчас я часто вспоминаю, как плохо себя после них чувствовала, падала в обмороки. Едва ли врачи задумывались о проблемах с сердцем (что впоследствии очень их удивило). Как у девочки в шестнадцать лет могут обнаружить поражение клапанов? Об этом узнают куда раньше.
Через несколько месяцев после последней операции, не принесшей и малой доли улучшения, мне пришлось планово лечь в больницу. Врачи окончательно решили провести обследование, чтобы понять, в чем же истинная причина ухудшения моего состояния. Да и сколько не заглядывай в сердце, все мы знали или хотя бы предполагали, что единственным действенным лечением оставалась пересадка. Консилиум пришел к этому выводу незадолго до того, как я начала размышлять над возможными вариантами лечения. Наверное, потому я и не сразу осознала происходящее.
Одна за другой рушились глобальные мечты и стремглав летели в тартарары.
Я понимала, что болезнь отнимала у меня все. Все, за что я крепко держалась. Но самое главное — жизнь.
Впрочем, прострация продолжалась недолго. Жизнь на этом закончиться не должна. Пусть мы перепробовали множество элементов лечения, я все еще имела неплохой процент на выживаемость. В очереди на пересадку я оказалась в середине и с каждым днем поднималась выше. Появилась надежда, которая крепко засела в глубине души.