В двадцать лет ты все еще ребенок. Не окрепший птенчик, который вроде бы готов взлететь, но пока боится.
Весь свет пропал, когда не стало мамы с папой. Я не мог спасть, потому что было чересчур тихо и холодно. Я попросту не справлялся со своими мыслями, да и со всей жизнью в целом. Работать было хорошо, я мог ненадолго отмести плохое из головы, но день всегда подходил к концу, и я возвращался в темное местечко, где меня засасывало на самое дно.
Однако свет время от времени появлялся в моем мире. Ариана приходила сначала не так часто, но потом оставалась у меня ночевать, и я сам не заметил, как привык к ее присутствию. Мне нравилось, что мы могли создавать что-то похожее, когда родители были живы, пускай мы и были просто друзьями. Порой казалось, что ничего подобного не было, и я представлял, что так может быть постоянно. Тогда мое сердце изменилось.
Резко выдохнув, я покачал головой, взял с кухни большой пакет и стал быстро собирать весь мусор. Решив снова отвлечься от тягостных мыслей, я принялся наводить порядок, совершенно не обращая внимания на время. Когда все было прибрано, у меня так и не получилось почувствовать удовлетворения от уборки. Обычно это помогало моему разуму очиститься от плохого, но, видимо, в этот раз что-то прочно в нем засело.
Захватив с комода кошелек, я поехал в самый ближайший магазин, накупил себе продуктов на всю неделю и, вернувшись домой, поставил готовиться ужин. Да, когда я начал жить один, пришлось многому научиться. Хотя мама с самого детства учила меня самостоятельности, так что я умел и кушать приготовить, и полы помыть. Ну, знаете, те элементарные вещи, которые обычно от мужиков никак не дождаться. Я не видел в этом ничего особенного.
Около десяти, сидя за кухонным столом, медленно потягивая мамин любимый чай, я услышал скрип калитки. Буквально через секунду в дверь раздался стук, после чего показалась маленькая фигурка Арианы. В руках она держала стопку с фотографиями. Взглянув на нее, я заметил милую улыбку, играющую на губах.
— Привет, – сказал я, вытирая руки об шорты. Дурная привычка. — Проходи!
— Я сегодня целый день пробыла на чердаке и случайно наткнулась на старые альбомы. – Она подошла к столу и села рядом со мной. — Это фотографии твоих родителей. Там полно общих фото с нашими семьями.
Ариана передала мне стопку и сложила руки на столе. Я посмотрел на них, после чего перевел взгляд на нее и облегченно выдохнул. Щеки слегка зарделись, но, вероятно, это был здоровый румянец и мне он нравился. На секунду меня кольнуло правдой: Ариана все еще была больна, и никто не знал, как с этим бороться.
Однако, сейчас она сидела рядом со мной и выглядела идеальной.
— Спасибо. Хочешь чаю?
— С удовольствием! Я пришла поговорить с тобой, Глеб, но перед этим мы посмотрим фотографии и вспомним, как хорошо нам было в детстве. Как тебе такой расклад?
— Думаю, это было бы прекрасно.
Она снова улыбнулась, и это заставило меня ощутить легкий трепет в сердце.
Глава 9
Ариана
Я наблюдала за тем, как Глеб рассматривал каждую фотографию, а потом слушала его комментарии. Ему нравилось вспоминать – это давало ему ощущение спокойствия. Я улыбалась и смеялась, когда он указывал на нас и принимался пересказывать тот самый день или то самое событие.
— Я помню, как родители в первый раз поставили нас на лед. Никто не умел кататься, Андрей плакал от того, что вечно падал, а ты сразу же покатилась вперед. Мне было страшно, но, когда ты пролетела мимо меня, наворачивая третий круг, я поплелся следом. После этого каток стал для меня лучшим местом, где я мог выплеснуть эмоции, – весело рассказывал Глеб.
— Поэтому ты занял место центрального нападающего. Ты быстрее и умнее многих. – Он начал закатывать глаза, и я тотчас ударила его по руке. — Даже не вздумай так делать! Ты знаешь, что я права!
— Да-да, просто я не думаю, что это такое уж большое дело.
— А стоило бы. Твои родители гордились бы тобой, я уверена.
— Наверное.
— Ты хоть раз можешь ответить точно? Боже, чувак, да ты же буквально родился с клюшкой и коньками в руках.
Глеб предпочел промолчать, и мы вернулись к фотографиям. Я смотрела больше на него, пытаясь придумать слова, с которых начну свое признание. Мне было страшно и хотелось убежать, но потом я брала себя в руки и возвращалась к обычному раскладу. Лучше сказать – возвращалась к неизбежному.
Две недели назад, когда родители забирали меня из больницы, я наконец почувствовала, что мне тяжело ходить самостоятельно. Накануне вечером у меня немного отекли ноги, и я мучилась от ноющей боли, стихшей лишь на следующий день. Стало не по себе. Я предполагала такой исход, однако не была готова.