— Заезжай вечером, я успею написать. А сейчас... – я смотрю на машину Глеба и пытаюсь понять, смогу ли я дойти до него. Ноги болели еще сильнее и мне нужна была таблетка. – Не мог бы ты проводить меня до машины?
Он помогает мне подняться и закидывает рюкзак себе на спину. Я крепко держусь за его руку. Немного кружится голова, и я пошатываюсь.
— Точно в порядке?
— В полном. Не вздумай привыкать видеть меня в таком состоянии, я просто не пила сегодня таблетки.
— Хочется верить. Я скучаю по тебе, прости меня, Ариана. Те слова были ошибкой.
Мы выходим из кофейни и медленно идем к машине. Глеб выходит и открывает пассажирскую дверь. Увидев его, внутри вспыхнуло пламя, но погасло так же быстро, как и появилось. Боль подавляет все самое хорошее.
— Пообещай мне, что не будешь больше говорить на эту тему.
Он выдерживает мой взгляд и после минутной борьбы кивает.
— Ну, как поговорили? – спрашивает Глеб, поцеловав меня в щеку.
— Замечательно. У меня самый лучший брат!
Они вместе помогают мне сесть в машину. Я стараюсь как можно меньше корчиться от боли и до сих пор не понимаю, откуда она идет. Когда Глеб пристегивает меня, слегка надавив на грудь, я стону. Меня пронзает какая-то странная мимолетная боль и быстро проходит. Прямо на месте шрама.
— Все нормально? – беспокоятся парни одновременно.
— В полном, – повторяю я. – Поехали домой, скоро придет Маша. У меня куча дел.
— Вы что, ребята, действительно встречаетесь? – говорит вдруг Андрей.
Мы с Глебом переглядываемся и прыскаем со смеху. Я даже не знала ответа на этот вопрос. Да и разницы особой не было. Клятв друг другу мы точно не давали.
— Ари́, хочешь быть моей любимой девушкой?
Он резко становится на одно колено и берет мою руку в свою. Андрей начинает смеяться еще больше. Я изумленно смотрю на Глеба. Не о таком девочки мечтают, но мне все равно. Я буду довольствоваться любой мелочью, пока это является возможным.
— Я согласна! Хочу быть твоей любимой девушкой! – кричу я.
Глеб поднимается и прижимается к моим губам. Быстро, коротко, бережно.
— Это самое быстрое предложение в моей жизни, которое я видел. Я уламывал Владу полгода, если не больше. Невероятно! – Брат вскидывает руки к небу и качает головой.
Глеб хлопает его по плечу и говорит:
— Все просто, чувак, у тебя нет такого обаяния, как у меня.
— В точку, дружище! – подначиваю я. – Но Андрей вообще-то женится и скоро станет отцом, так что это ты в пролете.
И мы снова заливаемся хохотом. Это напоминает мне о прошлом времени.
Юности. Беззаботности. Любви.
***
Стены нашего дома были выкрашены в белый цвет. Весь июнь я ходила с мыслью, что они мне осточертели и с ними обязательно нужно что-нибудь сделать. Они казались мне такими безликими, что вызывали невыносимую тоску. Поэтому я попросила Машу привести Аврору и ее краски.
Я собиралась оставить на этих стенах память. Свою. Глеба. Авроры. Маши. Андрея и его невесты. Мамы и папы. Чтобы они помнили, какой сумасшедшей я иногда могла быть.
— А тетя Наташа не будет нас ругать? – малышка задала этот вопрос уже в пятый раз, пока мы с Глебом смешивали разные цвета. Красок у Авроры было слишком мало, поэтому мы съездили в магазин и купили несколько больших банок, чтобы хватило для всех. Гостиная была внушительных размеров, а я хотела занять все стены.
— Не будет, – заверил ее Глеб, потрепав по пухлой щеке.
— Но так делать нельзя!
— Можно, если очень хорошо попросить. К тому же тетя Наташа тоже будет участвовать в нашей игре.
— Не волнуйся, милая, – заверила ее я, обмакивая всю ладонь в желтой краске. — Смотри.
Я жду, пока лишние капли стекут на поднос, и прижимаю ладонь к стене на пару секунд. Затем отползаю немного назад и смотрю на свое творение. Лучи солнца откидывают отблески на белой стене, и, соприкоснувшись с такой яркой краской, я прихожу в настоящий детский восторг. Теперь этот дом будет хранить не только отдаленные фрагменты моей жизни, но и физический контакт с ним. Я прикоснулась к нему всем своим существом и надеялась, что он впитает в себя все самое лучшее.
Настала очередь Глеба. Он макает обе ладони в красную краску и прижимает их к стене. Я вижу тот же восторг на его лице и захожусь самым светлым смехом. Авроре нравится, как мы реагируем, и она вторит нам. Позже к нам присоединяются мои родители и Маша.
Они выбрали голубую и оранжевую краски и так разошлись за делом, что полностью заняли небольшую часть стены возле телевизора. Моя капельница ехала за мной попятам. Глеб поднимал, если я не дотягивалась, и я умудрялась оставить свою память даже на таком расстоянии. Попутно мы подписывали отпечатки, чтобы точно знать, кто и где побывал в том или ином месте.