— Анна Александровна, впоследствии мне поставили сердечную недостаточность чуть ли не последней стадии. Давайте будем говорить правду.
— Я всегда говорила правду. У тебя с самого начала была сердечная недостаточность, еще с тех пор как ты появилась на свет, Ариана. И ты прожила, не зная о ней шестнадцать лет. — Она обошла стол и встала возле меня, взяв мою руку в свою. — Вот, что я тебе скажу. Мы, врачи, предполагаем самые различные сценарии жизни пациентов, но ты стала моим исключением. С твоим диагнозом люди не доживали даже до восемнадцати лет, а тебе скоро стукнет двадцать.
— Вы долго кормите меня доводами.
— Просто я постоянно пытаюсь донести до тебя высокие шансы. Твоя физическая подготовка сыграла лучшую роль в таком непростом испытании, помогла пережить сильные боли. И, отвечая на твой вопрос, скажу — конечно, ты сможешь забеременеть. В это время тебя будут обследовать довольно часто, возможно, предстоит многие месяцы полежать в больницах, но, в конце концов, ты обязательно родишь ребенка.
Почувствовав слезы на щеках, я быстро смахиваю из них. Мне хочется закричать, когда сердце начинает быстро стучать, и одышка перекрывает возможность вылить наружу чувства. Мне сложно верить врачам и семье, потому что они всегда настроены только на лучшее. Не всегда все получается так, как мы того хотим. Иной раз я хочу подойти к своим родителям и спросить у них по поводу своих похорон. Что с ними будет, если меня все-таки не станет?
Я поднимаюсь с места и благодарю женщину. Она удивляет меня, крепко прижав к себе. До сих пор ей не приходилось выражать эмоции.
— Тот, кто следит за нами сверху, все видит. Уверена, он обязательно поможет нам всем.
Я быстро прощаюсь с ней и выхожу из кабинета. В машине родители не задают лишних вопросов, даже когда замечают на моих глазах слезы. Я плачу до самого дома, не сдерживая ни один свой порыв. Мне просто хочется сказать этой жизни, чтобы она прекратила мучить меня. Прекратила издеваться над моей маленькой возможностью жить.
Силы кончаются. Я устаю. Устаю не только физически, но и морально. Надежда и вера гаснут, гаснут так же быстро, как и я.
Глава 5
Ариана
В 7 вечера жду тебя у дома Мартина. Тусовка обещает быть изумительной.
Я откинула телефон в сторону и тяжело вздохнула. Раньше тусовки были одной из составляющих моей жизни. Мы с ребятами не представляли себе выходные без каких-либо развлечений, а сейчас я вынуждена отмахиваться от приглашений и выслушивать их недовольное бормотание.
Пожалуйста, Ариана! Мартин уезжает на целый месяц в Канаду. Больше таких тусовок не будет. Последняя перед сезоном.
— Черт возьми, – грустно пролепетала я и снова взялась за телефон. Открыв сообщение, я долго смотрела на него, но слова то и дело размывались. Я думала лишь о своем сердце, которое способно было разбить жизнь дорогим мне людям. Счастливые времена заполняли их тела до краев, они были настолько поглощены жизнью именно в этот промежуток времени, что я боялась даже заикнуться о чем-то плохом. Для каждого из них начинается лето, пора волшебных ночей, долгих поцелуев под открытым небом, ночные поездки на машине. Как я могла нарушить их покой?
Перебрав тысячу нужных и ненужных слов, я окончательно выбросила телефон и вышла на кухню как раз в тот момент, когда входная дверь открылась нараспашку. Я замерла одновременно с Глебом. С секунду мы смотрели друг на друга, не открываясь, после чего я коротко кивнула и прошла вдоль маленького коридора.
Мама занималась обедом. Уже несколько месяцев мы разделяем эту трапезу вдвоем. Папа целыми днями находится на стадионе, Андрей теперь живет со своей девушкой, а Глеб не приходит к нам исключительно из-за меня.
— Кто там пришел? – спросила она. Я быстро поцеловала ее в щеку и поставила чайник.
— Глеб.
— О, правда? – Ее губы тотчас растянулись в счастливой улыбке. Она вытерла руки об белое полотенце и поспешила навстречу ее любимому мальчику, которому она готова отдать всю свою жизнь. Я была рада, что мама беспрекословно принимала его как родного сына.
Я зажмурилась и сжала пальцы в кулак. Каждый раз, когда Глеб приходил к нам, мы играли в какой-то дерьмовый спектакль. Для других людей наши с Глебом отношения были идеальными. Лучшие друзья с детства, не разлей вода и тому подобные выражения. Но никто не знал, что в действительности мы не разговаривали друг с другом уже больше восьми месяцев. По всей видимости, играли мы вполне себе прилично.
— Как я рада, что ты решил проведать меня! – восклицала мама, затаскивая парня на нашу кухню. Он блаженно улыбался, глядя на ее открытую любовь. Кажется, Глеб был бы не против даже если она тащила его за щеку.