Делос, его лошадь, победившая на скачках в Ньюмаркете, был прямым потомком знаменитого Эклипса <Эклипс - от "eclipse" (англ.) - затмение.>, подарившего миру многих замечательных скаковых лошадей, о которых до сих пор еще, замирая от восторга, говорили на ипподроме.
Эклипс, родившийся в 1764 году, получил свое имя в честь великого затмения, случившегося как раз в тот год; он появился на свет в конюшне Уильяма, герцога Камберленда, который умер всего лишь год спустя.
Лошадь была куплена с торгов мистером Уильямом Уальдменом, торговцем лондонского мясного рынка, за семьдесят пять гиней.
Впервые Эклипс участвовал в скачках на кубок в Эпсоме в 1769 году. Его выступление потрясло всех знатоков скаковых лошадей; они поняли, что перед ними чудо, выдающееся явление, которое навсегда останется в истории конного спорта.
Еще мальчиком граф Хелстон слышал, как его отец рассказывал об Эклипсе и его блестящей победе, вспоминая о которой говорили: "Когда Эклипс на финише, остальные еще на старте".
Граф надеялся, что Делос или какая-нибудь другая лошадь из его конюшни оправдает ожидания и станет подобной знаменитому Эклипсу.
Однако ни в чем нельзя быть окончательно уверенным до тех пор, пока лошадь не примет участия в бесчисленном количестве больших забегов по ровной местности, в так называемых "гладких скачках".
Пожалуй, владеть Эклипсом или лошадью, подобной ему, говорил себе граф, это все, чего только человек может желать от жизни!
Он взглянул на картину, висевшую над камином. Это был портрет Эклипса кисти Джорджа Стаббса.
Благородную, темно-гнедую масть лошади красиво подчеркивали белое пятно на лбу и белый чулок на правой задней ноге. Для своего времени это была довольно крупная лошадь, пятнадцать ладоней и три дюйма в высоту <Ладонь - мера длины, равная 10,16 см; дюйм - 25,4 мм.>.
Ноги ее от бедра до колена были очень длинными; грудь - широкая и мощная, а туловище, - длинное и округлое.
Благодаря этим качествам резвость лошади была необычайной, шаг замечательным, что в сочетании с ее огненным напористым темпераментом обеспечило ей одно из первых мест в анналах беговой дорожки.
Проследив за взглядом своего друга, лорд Яксли заметил:
- Надо признать, Делос сегодня финишировал великолепно. Как ты думаешь, есть у него шансы выиграть дерби?
- Я еще не решил, будет ли он участвовать в этих скачках, - ответил граф.
- Ты будешь вынужден включить его в программу, тебе не позволят увильнуть, - возразил лорд Яксли.
- Уверяю тебя, я поступлю так, как сочту нужным, - спокойно ответил граф. - Никому еще не удавалось заставить меня сделать что-либо против моей воли.
Его друг, сидевший по другую сторону камина, взглянул на него и подумал, что тут он, пожалуй, прав.
Ему лучше всех было известно, как непреклонен и тверд бывает граф, когда примет какое-либо решение.
Лорд Яксли очень любил своего друга; можно сказать, что они дружили чуть ли не с пеленок.
Они учились в одной школе, служили в одном полку и, в довершение ко всему, как ни удивительно это может показаться, в один и тот же год унаследовали свой титул.
Правда, граф был несравненно богаче своего друга и занимал более высокую ступень на общественной лестнице, однако последний тоже имел совсем неплохое состояние, и в Англии нашлось бы немало родовитых аристократических семейств, которые рады были бы видеть в нем своего зятя.
- Не думаю, чтобы чья-либо лошадь, кроме твоей, способна выиграть дерби, заметил лорд Яксли. - В то же время это не только удовольствие, но и большая честь!
- Согласен, - ответил граф. - Во всяком случае, если даже я не включу Делоса, то есть ведь еще Зевс или Перикл...
- Беда в том, что в твоем пудинге слишком много слив, - улыбнулся лорд Яксли.
- Ты так и будешь нападать на меня, Уиллоуби?
Граф встал и начал ходить взад и вперед по комнате, между великолепными, удобными диванами и креслами, которыми была обставлена уютная гостиная.
- А после дерби, я полагаю, мне придется принять участие в скачках на Золотой кубок в Эскоте, а после Эскота - в Сент Лежере?
- А почему бы и нет? - заметил лорд Яксли.
- Все тот же старый замкнутый круг, - скривив губы, ответил граф. - Ты прав, Уиллоуби, все это начинает мне до смерти надоедать. Думаю, мне надо съездить за границу, проветриться.
- За границу? - удивленно воскликнул лорд Яксли, выпрямившись в своем кресле. - Но, Боже милостивый, зачем? И уж, конечно, ты не поедешь в разгар сезона?
- Думаю, что именно сезон вызывает у меня такую нестерпимую скуку, заметил граф. - Все эти бесконечные балы и приемы... Приглашения со всех сторон! Болтовня, сплетни, злословие! Все это было в моей жизни уже столько раз! О, Боже! У меня голова раскалывается от одной мысли, что придется все это повторять сначала!
- С тобой творится что-то неладное, Озри, ты просто не в себе! воскликнул лорд Яксли. - Ради того, чтобы побыть в твоей шкуре, не один человек дал бы на отсечение правую руку - уверяю тебя!
- Хотелось бы и мне иметь что-нибудь такое, ради чего я был бы готов пожертвовать правой рукой, - задумчиво ответил граф.
Мгновение лорд Яксли молчал, внимательно вглядываясь в лицо друга, потом спросил очень тихо:
- Есть какая-нибудь особая причина для твоего беспросветного уныния и пессимизма?
Граф, не отвечая, уселся в кресло перед камином, пристально глядя на языки пламени.
- Это связано с Женевьевой, не так ли? - снова спросил лорд Яксли, немного помолчав.
- Частично, - признался граф.
- Что же она могла такое сделать?
- Дело в том, если уж тебе непременно нужно знать правду, - раздраженно ответил граф, - что она сообщила мне, что ждет ребенка!
Лорд Яксли посмотрел на него в крайнем удивлении.
- Это не правда! - резко сказал он. Граф, до этой минуты, казалось, погруженный в созерцание пламени в камине, быстро повернулся к нему:
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я хочу сказать именно то, что говорю, - ответил лорд Яксли. - Это ложь, поскольку Женевьева давно говорила моей младшей сестре, что в детстве, на охоте, она как-то упала с лошади и врачи сказали ей, что она никогда не сможет иметь детей. - Он помолчал, потом добавил:
- Это была одна из причин, почему я боялся, что ты женишься на ней. Конечно, это не мое дело, и я вовсе не собирался вмешиваться, но все же я считал своим долгом предупредить тебя, прежде чем ты поведешь ее под венец.
Граф откинулся в своем кресле.
- А ты уверен в этом, Уиллоуби?
- На сто процентов, - твердо ответил лорд Яксли. - Моя сестра училась с Женевьевой в одной школе, и она еще тогда рассказала мне об этом несчастном случае. Когда Женевьева вышла замуж за Родни, он спал и видел, чтобы она подарила ему сына. Сестра говорила мне, что они обошли с десяток различных докторов, но все они оказались бессильны помочь чем-либо; случай был совершенно безнадежным.
С минуту они помолчали, затем лорд Яксли заметил:
- Если хочешь знать мое мнение, Женевьева полна решимости взять тебя, не брезгуя никакими средствами, и всю эту историю она состряпала в надежде на то, что ты поведешь себя как джентльмен.
Граф поднялся. " - Спасибо, Уиллоуби! У меня просто камень с души свалился! А теперь, я думаю, нам пора отдохнуть. Если мы хотим успеть к выездке, нам нужно выйти из дома не позднее шести часов утра.
- Ну что ж, могу сказать только одно - слава Богу, что я не напился сегодня! - заметил лорд Яксли, направляясь к дверям.
Он понял, что у графа нет желания продолжать обсуждение темы, касающейся леди Женевьевы.
В то же время лорд Яксли был очень доволен, что граф первым поднял эту тему и он мог беспрепятственно высказать ему все, что давно уже вертелось у него на языке.