— Комплименты или пропорции?
— То и другое. Хотя, комплименты, как правило, обладают несколько большим запасом живучести.
Балмер ушел за пульт, вставил ключ в гнездо на панели и чем-то там громко пощелкал. Ребристые шторы с шуршанием взлетели кверху, обнажив скрытую в стенах аппаратуру. Помещение стало неузнаваемым.
— Расслабьте мышцы, Русанов. Старайтесь глубоко дышать и думать о чем-нибудь постороннем. — Лицо Балмера приняло профессионально озабоченное выражение.
Балмер склонился над пультом. По щекам поползли разноцветные зайчики. Волосы у него были темные с проседью.
Леонид перевел взгляд в потолок и подумал, что все это зря. Балмер настроен скептически и, вероятно, тоже считает, что все это зря. И он не так уж не прав, потому что альбастезия прекрасно работает на скоростных кораблях, и за год (то есть, с тех пор как ее вообще применяют на межпланетных маршрутах) в психиатрической практике не было «альба-фантомного» прецедента…
— Вот и отлично, — сказал Балмер и опять что-то громко переключил.
— Это все? — спросил Леонид.
— Нет, мы повторим запись. На повторную запись уйдет больше времени. Так где вы на сей раз побывали? Вы понимаете, о чем я спрашиваю?
— Да, — сказал Леонид. Помедлил. — На сей раз я побывал на безлюдной планете Чантар. Занимался там рыбной ловлей, и меня преследовал прайд электрических львов.
— Гм… Электрических?
— Я называю их так по аналогии. Ведь есть электрические скаты, угри. Что здесь удивительного?
— Решительно ничего… Вы могли бы рассказать подробнее?
Леонид рассказал подробнее. Балмер, сидя за пультом, внимательно выслушал странную исповедь.
— Так… — подытожил он. — Значит, раньше вы ощущали себя просто зрителем, а теперь вы — деятельный участник альфа-фантомных событий… — Балмер что-то сделал на пультовой панели, подошел к Леониду. — Это прогресс, — сказал он, снимая присоски.
Леонид взглянул ему в глаза.
— Видите ли, Русанов. Когда я советовал вам четвертую, высшую степень альбастезии, я полагал, что нашел радикальный метод лечения… — Балмер запнулся. — Впрочем, вернее будет сказать, метод устранения вашего… гм… заболевания. Результат оказался прямо противоположным.
— Я могу одеваться? — спросил Леонид.
— Да. И подождите меня в приемной. — Балмер снова ушел за пульт, но ничего там не делал, только сидел и смотрел, как Леонид одевается. — Значит, львов было девять? Шерстокрылов, львов, круглотелов и…
— Колченогов, — сказал Леонид.
— Скажите, Русанов, вы не могли бы припомнить какое-нибудь не слишком ординарное событие в своей жизни, как-то связанное с этой цифрой? Подумайте.
Леонид добросовестно думал минуту.
— Нет, — сказал он. — Цифра «девять» не вызывает у меня никаких отчетливых ассоциаций. И неотчетливых тоже. Мне можно идти?
— Да. Подождите в приемной, пока я здесь немного поработаю. Если меня кто-нибудь спросит, передайте, что я очень занят.
Леонид вышел.
В приемной никого не было. «Все правильно, — подумал Леонид. — Я ведь единственный шизофреник на корабле». Он побродил по салону. Остановился у шахматного столика и посмотрел расположение фигур. Партия отложена с перевесом черных на одну пешку, но, если белый слон пройдет на с6, играть черными станет неинтересно. Леонид сел в глубокое кресло, развернул иллюстрированный журнал.
В приемную вошел-знакомый пилот из экипажа «Ариадны».
— Балмера нет?
— Балмер здесь, но просил передать, что очень занят.
— Жаль… — Пилот бросил взгляд на шахматный столик. — Мне скоро на вахту, и Балмер прекрасно знает об этом.
— Черные все равно проиграли, — сказал Леонид, листая журнал.
— Ты думаешь?
— Посмотри сам. Если белые пойдут слоном на с6, черные проигрывают ферзя.
Пилот посмотрел и спросил:
— А если Балмер так не пойдет?
— А что ему помешает?
Пилот не ответил. Леонид перевернул страницу.
— Да, пожалуй… — сказал пилот после минутного размышления. — Ну, я пойду. Перед вахтой надо побриться. И зачем я взял эту пешку?..
— Балмеру что-нибудь передать?
— Передай, что в конце моей вахты начнется этап последнего торможения. Ну, будь здоров.
Леонид не ответил. Пилот посмотрел на него и ушел. Леонид листал журнальные страницы, но думал теперь о другом. Об этапе последнего торможения, о Дальнем, о Надии и о ребятах из Проекта «Эхо Юпитера». Львы были где-то совсем далеко и уже не мешали. Мешал журнал, который бесполезно шелестел в руках, и мешала смутная цель ожидания Балмера…
Вошел Балмер. Опустился в кресло напротив, изящно небрежным движением набросил цепочку с ключом на мыс подлокотника. Сидел он удобно откинувшись и имел вид человека, которого принудили выполнить бессмысленную работу, и вот он только что ее блестяще выполнил.
— Поговорим, Русанов?
Леонид отложил журнал в сторону.
— Поговорим.
— Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.
— Настолько я безнадежен?
— Да, если хотите. В том смысле, что вы не представляете для меня интереса как пациент. Вы совершенно здоровы.
Балмер соединил вместе кончики пальцев и некоторое время задумчиво их разглядывал. У него были большие красивые руки. Он ждал, когда Леонид что-нибудь скажет. Леонид молчал.
— Сегодня я провел сравнительный анализ диагностических записей. Серьезный, комплексный анализ. Кстати, я даже затребовал видеокопии ваших записей из медархива Управления космических отношений. Под грифом «Пригоден к любому виду работ на внеземельных объектах» стоят подписи трех светил современной психоаналитики. Сравнительный анализ меня успокоил. Состоянию вашей психики можно позавидовать.
Балмер снял ключ с подлокотника и поиграл цепочкой. Разговор в принципе был окончен. Во всяком случае, его официальная часть.
— Признаюсь вам, — сказал Леонид, — я был уверен, что здоров.
— Абсолютно. Здоровее не бывают. Если бы вы были здоровее, чем вы есть, я бы подумал, что это ненормально.
— Вы очень любезны.
— Я пошутил. И кажется, не совсем удачно, простите.
— Вы меня не поняли, Балмер. — Леонид подался вперед. — Я был убежден, что мне не нужна медицинская помощь.
Балмер взглянул на него.
— Для чего вам понадобилась медэкспертиза?
— Для вас. Для того, чтоб убедить вас подойти к делу с другой стороны. А еще лучше — со всех мыслимых и доступных нам с вами сторон.
— "Мыслимых" еще не значит «доступных». — Цепочка змейкой обвила запястье. — Вы хотите, Русанов, чтобы я затеял поиски вне сферы психиатрии. Но я уже говорил, что ничем не смогу вам помочь. Этот случай выходит за пределы моей компетенции.
— И моей тоже, — сказал Леонид.
— Так чего же вы все-таки добиваетесь?
— Видите ли, Балмер… Я ученый и очень ценю свою принадлежность к миру ученых. Со мной произошло и продолжает происходить нечто весьма необычное. И я не могу не, имею права оставлять это в себе. Для себя.
— Вы хотите отдать себя в руки экспериментаторов?
— Нет, как раз этого я не хочу. У меня нет для этого времени.
— Я так и подумал.
— Отлично. И заодно мне любопытно узнать, что вы думаете по поводу альба-фантомного прецедента. Разумеется, если вы согласны на полную откровенность.
— Ничего не думаю, — сказал Балмер. — У меня нет никакого фундамента для размышлений. И я с вами совершенно откровенен, Русанов. Давайте в конце концов проясним ситуацию. Прецедент есть прецедент, и никуда от него не денешься, он существует. Существует де-факто, хотя де-юре вроде бы не имеет на это прав, потому что по логике вещей должен быть связан с альбастезией и аномальным состоянием вашей психики. Как специалист по психоаналитике, я утверждаю, что последнее отпадает. А что касается альбастезии… Ну знаете ли!..
— Да, — Леонид кивнул. — Альбастезия стандартна для всех пассажиров и экипажа этого корабля. Белое на зеленом…
— Она стандартна для всех дальнорейсовых кораблей космофлота Системы.