Дэвид поежился, наблюдая, как третий по счету отряд скрывается в зеве телепорта. Они бежали строем, одинаковые, как оловянные солдатики, похожие на самого Дэвида. К груди они прижимали продолговатые тяжелые импульсники, с которых очень удобно целиться и легко стрелять, на голове носили хелмаровые шлемы с навигацией и связью, на груди — покрытую черной базальтой броню. Отличная боевая единица — отличные тридцать боевых единиц, и все они пропадают в ободе телепорта, словно в глотке огромного ненасытного зверя. Бульк — и уже не видать головы, и оружие оно тоже проглотило.
Каждый раз Дэвид содрогался, делая шаг в неизвестность, хоть и прекрасно знал, что находится на том конце координат. Когда он проходил через телепорт, то сразу закрывал глаза. Зажмуриваться было совсем не обязательно. Прикрыты веки или открыты, переход всегда походил на мимолетный сон. Разум снова потонет в усталом забвении, и у него снова зачешутся пятки. А иногда казалось, что голова отделяется от шеи, а руки — от плеч. И в бедрах ощущалась странная щекотка, такая сильная, что перерастала в боль, еще немного, и ноги выйдут из суставов, и отойдут от тела так же, как голова.
Хорошо, что пятки можно было почесать бегом, а остальные ощущения длились всего мгновение и быстро проходили. Неприятно только, что после мгновенных перемещений к нему всегда приходили сны. Еще не было ни разу, чтобы не приходили. В них танцевали те самые тени, которые прятались в дыму и курили, и называли странные имена. По крайней мере, Дэвид был уверен, что это они накурили эту тьму, пахнущую табаком и коноплей. Он очень не любил такие сны.
— Почему телепорт светится белым, если материя называется темной? — спросил Кельвин, стоя плечом к плечу с Дэвидом.
Спрашивал он, конечно же, не его, поэтому Дэвид и промолчал.
После того, как приоткрыли завесу темной материи и немного попробовали ее на вкус, в Солнечной Системе многое поменялось. Появились гравитаторы, а потом оказалось, что это еще не все. Бездонная материя имела бездонные возможности — телепорты возникли следом за гравитаторами. Некоторые ученые утверждали, что принцип их во многом схож, поэтому они и появились так быстро. Однако, в подробности мало кто вникал. В этом малом числе всегда оказывался Кельвин.
— Она только называется темной, а на самом деле у нее другой цвет, — Фландер стоял по другое плечо от Дэвида.
Дэвиду было неловко, когда переговариваются через него. Он бы сказал что-нибудь, чтобы не чувствовать себя помехой, но не знал, что именно. В материях Дэвид разбирался плохо, если только это не были разные по цвету носки.
— И какой такой цвет? — нахмурился Кельвин.
— Никакой. Это неизвестная материя, хоть ученые и говорят, что знают о ней почти все. «Почти все» … здесь «почти» самое главное, а «все» — полное вранье. «Почти» то же самое что и «ничего», вот и цвет у этой материи никакой.
— Если цвет никакой, то и выглядеть он должен никак. А такого цвета не существует. Как по-твоему должно выглядеть твое «никак»? Этот туман — белый, это вижу и я, и ты, — возразил Кельвин, — Скорее всего, она действительно черная, а эти штуки делают ее какой-то другой, — он кивнул головой в сторону тончайших вектор-нитей, те переплетались между собой, словно змеи.
— Может, она отражает то, что находится с той стороны? — предположил Дэвид. — Как зеркало. «Бельтрес» находится на высоте, там много облаков и воздуха, и еще всякого такого, что белое и от чего идет туман. Снег же на вершинах тоже белый, и небо, и…
— На высоте нет тумана, — перебил Кельвин. — А облака формально туманом не считаются.
— Тогда рыжие ущелья долины Маринер тоже должны быть белыми, — пояснил Фландер. — То же самое можно сказать об островах Олимпии. А города? В Пиренеях так много неона, что никакая темная материя их не сожрет. Нет, это не отражения, а что-то другое. Кто знает, что находится по ту сторону? Неизвестно.
— Как же мы тогда прыгаем? — Дэвид действительно испугался, он даже почувствовал, как что-то ползет по его спине — это были мурашки.
— Наугад, или наудачу, — ответил Фландер.
— Наудачу и всегда куда надо? — усмехнулся Кельвин. — Ерунда какая-то. Если они бы не знали, что да как, мы бы не появлялись с той стороны, или выходили, к примеру, без ног и без рук, или кишками в узел.
— Ага, или членом на лбу, — рассмеялся Фландер, а Дэвид поежился. Кельвин тоже был недоволен. — То, что они смогли кое-как приделать один конец телепорта к другому еще ничего не значит. Все равно что гнать по трассе с закрытыми глазами. Один раз получилось — хорошо, два — еще лучше, ну, а если и третий раз свезло, значит, можно уже и во все тяжкие. Черте с два они что-то знают. Зациклились на какой-то козюльке из-под ногтей и рассматривают ее перед лупой, а потом кричат, что все изучили. А там этого добра… — Фладер дернул головой в сторону телепорта, — …ой как навалом.