— Я найду способы, как заработать на органическую замену ткани, — почти с уверенностью проговорил Дэвид.
— Полную органику, увы, я не могу вам обещать, даже если вы наберете полную сумму.
— Почему же?
— С недавних пор такие операции запрещены. Остались только кибернетические заменители.
— Почему?
Вертиго развел руками.
— Технологии движутся вперед. Некоторые методы считаются устаревшими.
— Вы тоже так считаете?
— Полная органика оставляет человека человеком. Как можно считать обычного человека устаревшим? — пожал плечами Вертиго. — Но я вынужден буду оповестить корпорацию о вашей кибергофобии.
Дэвиду стало неуютно. Твердые выступы анатомического стула натирали ему копчик, но заметил он это только сейчас. Ему показалось, что такой доктор как Вертиго, с добрым голосом и спокойными глазами не может проболтаться о том, что сказано по секрету.
— Вы же врач… это нехорошо, — Дэвид кашлянул в большой кулак. — Можно как-то избежать этого?
— Я врач до тех пор, пока у них моя лицензия, — сказал Вертиго, отключив голограммы с яркими картинками. — У нас осталось еще несколько минут. В вашей карте говорится, что вы видите сны. Расскажите мне о них.
Дэвид посмотрел на Вертиго с недоверием.
— Не волнуйтесь, все что вы сейчас скажете останется врачебной тайной, — уверил доктор. — Корпорация трепетно относится ко всему, что может вызвать недоверие к их продукции, и учитывает тех, кто боится киборгизации… но до чужих снов ей дела нет.
— Иногда сны короткие, иногда длинные, — помедлив немного, неуверенно проговорил Дэвид. — Но все они темные и в них много дыма. Я не люблю дым.
— Когда начались эти сны?
— Совсем недавно.
В своих темных снах Дэвид каждый раз задыхался. Иной раз ему чудилось, что пахнет горелой смолой, иногда — подпаленной влажной соломой или тлеющим листом конопли. Сколько бы Дэвид не принюхивался, не мог посчитать все запахи. Их было много, и ярче всего пах табак. Табак он не любил еще больше, чем дым. Когда он чувствовал этот терпкий запах, ноздри сами собой поджимались, как испуганные лепестки мимозы, его охватывала паника и горло забывало, как втягивать воздух.
Когда создавались генсолдаты, кто-то из ученых решил, что им повредит увлечение куревом и алкоголем, какая встречается у всех здоровых вояк. Так снижается их эффективность, решили они. Это отвлекает он решения главных задач. Кто-то с крупными погонами, кто не имел в себе таких генетических изменений, их поддержал. Когда к власти пришла госкорпорация «Голем», солдат освободили от казарменной жизни, но как скрашивать свободное время, ни один ученый им так и не подсказал.
Нет, он не покрывался пятнами, не бился в конвульсиях, не исходил пеной у рта. Он просто панически боялся, будто в голове щелкало что-то, как у пса, которого каждый раз били током при виде вора в черной маске. Чистый рефлекс. Многим из таких, как Дэвид, удавалось побороть этот страх, особенно в отношении алкоголя. Большинство тренировалось намеренно, и некоторые обнаруживали в себе талант, преодолевавший любые генетические вмешательства. Нужно было только закрыть глаза и ждать, как огненная жидкость булькнет в желудок. Наверное, это сделать было проще всего. Дэвид сам убедился в этом, когда парочку раз напивался вусмерть. Терпкий виски кусал его изнутри, но совсем недолго и совсем не так, как это сделала бы собака или змея. Янтарная жидкость согревала грудь и приятно пощипывала нутро, а когда окончательно уходил страх, ему становилось хорошо.
Но дым… это был настоящий ужас. Он не булькал внутри, забавно ударяясь о стенки желудка, если потрясти животом. Он запечатывал легкие, не давая пробиться воздуху и душил.
— И все же… недавно — это когда? Уточните, — настаивал доктор. — Мне нужно понять, связаны ли они с Полетом Миражей.
— Нет, док, это началось до… — Дэвид осекся, — …до «полетных» снов. Если честно, не знаю, какие сны ужасней, в которых задыхаешься, или в которых хочешь остаться навсегда…
— А вам снится еще что-то, кроме дыма?
Кроме дыма ему снилось еще кое-что. Темнота. Такая густая, что в ней можно было увязнуть и потонуть. Порою казалось, что она заливает глаза, легкие и рот не слабее дыма, но, когда он начинал двигаться в ней, болтать руками и ногами и потом бежал, бежал чтобы найти выход из сна, она расступалась. Ускользала из-под пальцев, будто боялась, что он ударит ее, а потом все равно смыкалась за спиной и становилась еще гуще, и Дэвид понимал, что это ловушка. Она просто заманивает его, чтобы он быстрее бежал и сильнее терялся. Тогда-то его и настигнет дым.