— Да выключи ты эту противную штуковину, — рявкнул Андрей, согнувшись пополам.
Вдох-выдох… вдох. Вместо того, чтобы разбежаться, толпа кинулась в зев пещеры. Совсем скоро вокруг осталось так мало людей, что Андрей позволил себе разогнуться и смахнуть пот со лба. Где все? Неужели триллион монеро так быстро запихнул их в эту темную глотку?
Вой резака внезапно оборвался, когда Дэвид раздавил шустрый моторчик жесткой подошвой ботинок, потому как не нашел, где это штука выключается. Андрей с удивительным спокойствием наблюдал, как Дэвид с легкостью сминает металл, не хуже, чем кибернетические руки Патрика стальные бока Вильгельма. Ну и силища… думается, шутить над ним не стоит. Больше он такую ошибку не допустит.
Дроны над их головами свернули оружие и отлетели. Медиков нигде не было видать, да Андрей и не ждал — спасать тут было нечего. Он все еще не смотрел туда, просто знал. Тишина всегда ходит со смертью, а стонов он так и не услышал.
— Господин Коршунов, нам пора, — послышался встревоженный голос Дэвида.
Напряжение в воздухе чувствовалось сильнее, чем пыль. Андрей схватил за руку Дэвида, удерживая его на месте.
— Подожди. Пусть зайдут все, а мы пойдем следом.
— Можем не успеть.
— Куда не успеть?
— Не знаю… туда, где разгадывают загадки.
— Мысль быстрее, чем ноги. Не спеши.
— Как хотите. Мое дело маленькое — я смотрю чтобы у вас конечности оставались на месте, не как у этого гражданина, — наверное, Дэвид имел ввиду труп под ногами, но Андрей не стал оборачиваться, чтобы убедиться. — Если вы боитесь, что не сможете дышать там, внутри…
— Теснота и давка тут не причём.
— А в чем? В темноте? Вы спросили, боюсь ли я её. В толпе не страшно. Чего там бояться?
— Монстров, о которых рассказывала тебе мама, — улыбнулся Андрей, а Дэвид смутился, поняв, что следопыт опять все про него знает. Пусть он и малахольный, но сила его в проницательности. Было неприятно, будто стоишь без штанов перед целой толпой девчонок из школьной группы поддержки. Дэвид помнил тот случай и ощущения сейчас были точно такие же. — Дело не в темноте, Дэвид. В интуиции.
— А что с вашей интуицией?
— К сожалению или счастью, она есть. Я всегда считал, что это подарок от моего отца, раз уж ничего другого он оставить не смог. Тренировал ее, когда этого совсем не стоило делать. В тот раз, когда в нас стреляли… я специально не приготовил оружие, чтобы она стала острее.
— Нехорошо, господин Коршунов.
— Меня радует, что у кого-то еще остались четкие понятия о том, что хорошо, а что плохо, — холодный пот нагревался под палящими лучами солнца. Андрея это раздражало, видимо, скоро настанет и их черед войти в прохладу тоннеля. — Да, рисковал. Нам повезло, что твоя реакция оказалась быстрее моего сумасбродства. Тогда я обострял интуицию, но сейчас этого делать не нужно. И так чувствую, что дело дрянь.
— Так мы не узнаем, если не пойдем. Господин Тадеуш уже ушел вместе с Гретой. Он махал вам, когда входил в тоннель, только вы не заметили. Вы хотите, чтобы он обогнал вас?
— Пусть идет первым, а лучше к черту, — Андрей согнулся еще раз, вдохнув полной грудью. — Вместе со своей логикой и мускулистой нянькой. Он считает себя лучшим из лучших, забывая, что перед ним еще сотня тысяч дроидов, которые считают себя такими же. Так что он последний в очереди.
— Мне кажется, он слишком маленький для великих дел.
— Эйджас-чип тоже маленький, не больше ладони, но управляет гипердвигателями.
— Господин Тадеуш умеет быстро летать? — с сомнением спросил Дэвид.
— Нет… совсем нет… черт. Тут ты прав — он слишком маленький для великих дел, но рост тут не причём.
— У него есть еще что-то маленькое? — спросил Дэвид, на этот раз с любопытным подозрением.
— Да. Душонка. Малодушие — его главный недостаток. А ведь он родился с золотой ложкой во рту, даже двумя, если на то пошло.
Тадеуш Янковский никогда не вспоминал прошедшие годы со стыдом. Отец его был вице-президентом Польской республики Конфедеративного Союза, а мать дочерью сенатора южного штата Каролины, со стройными ножками и невеликим росточком. Все свои достоинства она передала и сыну, который оценил их только к отрочеству. Поначалу они ничуть не мешали ему упиваться вусмерть, отплясывать в самых злачных кабаках только ему исполнилось четырнадцать и покупать девушек своих друзей, которых выбирал не из своего круга. Тадеуш пролетал на красный, бил машины, космолеты и тех самых девушек, которым назначал тройную цену, если они не соглашались на начальную.