— Тебе не нужно ничего говорить прямо сейчас, хорошо? Я могу любить тебя так, что хватит на нас обоих.
— Пока что, — выпаливаю я.
Он улыбается, и я вижу блеск в его тёплых глазах. То, что он понимает мои слова, — это обещание.
— Пока что, kotyonok.
— Ты когда-нибудь расскажешь мне, что значит это слово?
— Может быть, когда-нибудь, — говорит он, прежде чем снова прижать меня к матрасу и вдавить «Я люблю тебя» в каждый дюйм моей кожи, пока занимается со мной любовью, нежно, сладко и медленно.
После этого он просит мою маленькую Bluetooth-колонку и ставить её на кровать между нами. Через большое окно над моей кроватью лунный свет падает на его обнажённую кожу, словно окутывая её сиянием.
Пока он ищет свой телефон, я наклоняюсь и снова целую и покусываю его шею.
Два щелчка, и начинает играть музыка. Песня, которую я хорошо знаю, но она не из моих плейлистов.
Голос Брэнди Карлайл звучит мягко, гитарные струны тихо и нежно бренчат, когда Риз Котески включает «Heaven» через внезапно ставшие тихими колонки в моей комнате.
— Это моя песня для тебя, — моя автоматическая реакция — остановить его на этом. Убедить его, что у него не должно быть песни для меня. Особенно такой.
Но его лицо такое открытое, каждый мускул расслаблен, и я действительно верю ему. Что он любит меня.
На его лице появляется мальчишеская невинность, как будто не он трахал меня медленно на матрасе, зажав мне рот рукой, чтобы я молчала, прежде чем спросить:
— У тебя есть песня для нас?
«Всего лишь миллион», — хочу сказать я.
Невозможно ограничить Риза Котески одной песней — он симфония, бесконечный плейлист, который я хочу слушать вечно.
— Я найду одну, — говорю я, прижимаясь к его телу.
Он выжжен на мне, как клеймо.
Я никогда не оправлюсь после него.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Сэди
Я выгляжу прекрасно.
Рора нашла платье, хотя и отказалась говорить, где, но оно сидит как влитое. Чёрный шёлк до самых лодыжек, с юбкой, разрезанной до середины бедра с одной стороны. Достаточно сексуально, но не непристойно.
Моя лучшая подруга колдовала над моими волосами, пока я делала макияж, зачёсывая их назад и собирая в пучок, оставляя две пряди спереди, обрамляющие лицо. У меня по-прежнему ярко-красные губы и дымчатые глаза, но это выглядит более царственно. Меньше конкурентной Сэди. Больше похоже на Грэй Риза.
Риза. Его.
Я никогда никому и ничему не принадлежала.
Это приятное чувство, хотя я думала, что оно будет удушающим.
Мы в доме хоккеистов, Рора предложила забрать мальчиков после того, как она вернутся домой с тренировки на машине — я совершенно уверена, что к этому приложили руку родители Риза. Так что, когда я спускаюсь по лестнице в гостиную, полную парней в смокингах, у меня возникает ощущение выпускного бала.
Риз, Фредди и Беннетт — двое последних идут в одиночку — выглядят аппетитно.
Теперь Беннетт ещё больше похож на своего отца: такой же высокий и широкоплечий, но в строгом чёрном смокинге без галстука. Его непослушные золотисто-каштановые кудри лишь слегка приглажены, но лицо чисто выбрито, что почему-то делает его ещё более устрашающим.
Фредди в синем костюме, его волосы зачёсаны назад, а рубашка расстёгнута ровно настолько, чтобы был виден блеск его цепочки, которую он обычно носит.
Может, я необъективна, но Риз выглядит как с обложки журнала или как какая-нибудь знаменитость на красной дорожке. Его волосы теперь подстрижены короче, не такие лохматые, как раньше, и он их уложил, чтобы они выглядели более ухоженными. А нём простой чёрный смокинг с накрахмаленной идеальной бабочкой в центре воротника.
Галстук-бабочку я все равно решила поправить, даже ничего не зная об этом. Просто поворачиваю её то так, то эдак, потому что этот момент кажется сном, и я хочу, чтобы он таким и оставался.
Он хватает меня за запястья, останавливая для нежного поцелуя, его глаза горят, когда он отстраняется и смотрит на меня.
— Ты чертовски идеальна, Грэй, — он улыбается. — И мне очень повезло.
Я чуть не говорю это снова, чуть не говорю ему слова, которые вертятся у меня на кончике языка и которые вертелись там уже пять дней, с самого Хэллоуина. Но мы окружены друзьями, и, насколько я знаю Риза, как только эти слова слетят с моих губ, мы какое-то время не будем выходить из его комнаты.
Поэтому вместо этого я целую его руку. Моя привязанность становится мягче, и я вижу, как краснеют его щеки.