Я сжимаю его пальцы в себе, даже когда его губы отрываются от меня. Он снова склоняется надо мной, целует меня, и мой вкус на его губах, во рту у него такой эротичный, что я снова начинаю пульсировать изнутри.
Теперь он расстёгивает руками ремень и брюки, обнажаясь, в то время как я лежу, словно бескостная масса мышц.
Думаю, я бы сейчас сделала всё, что он захочет.
— Боже, — выдыхает он, медленно входя в меня, в то время как моя всё ещё пульсирующая киска сжимается вокруг него. Неважно, что я едва оправилась от оргазма, я чувствую, как моё сердце бьётся в животе, словно умоляя о большем.
— Когда я впервые увидел тебя такой, я подумал, что ты будешь слишком мала для меня.
Я скулю, высоко и громко, когда он медленно движется вперёд, всё ещё сдерживаясь.
— Но ты подходишь мне, как чёртова перчатка, детка, — воркует он, прежде чем войти в меня по самое основание. Моя спина выгибается, грудь вздымается, когда он начинает трахать меня, жёстко и настойчиво.
С ним это всегда как в первый раз, и я задаюсь вопросом, буду ли я по-прежнему так себя чувствовать спустя годы, когда у нас будут дети, двор и собака.
Он не сбавляет темп, не останавливается, продолжая толкаться и доводить меня до очередного оргазма, прежде чем ущипнуть меня за сосок одной рукой, а другой схватить за подбородок.
— Дай мне ещё, kotyonok, — его голос становится хриплым, на висках выступает пот.
— Риз, я-я не могу, — кричу я.
— Можешь. Скажи мне это ещё раз и кончи для меня.
Он снова проводит пальцами по моему клитору, ожидая, пока с моих губ не сорвутся слова: «Я люблю тебя», прежде чем надавить, и я снова теряю себя.
Он следует за мной, говорит, что любит меня, не переставая хвалить, снимает презерватив и вытирает меня, закидывая бретельки мне на плечи и помогая подняться. И он не перестаёт меня целовать. Я поправляю платье, пока он выбрасывает использованную нами скатерть в мусорное ведро в углу.
Я не могу перестать улыбаться ему, но поворачиваюсь, чтоб взять свой телефон, пока он одевается.
Потому что он мигает, показывая пять пропущенных звонков с неизвестного номера, но с местным кодом.
Как только я собираюсь нажать на кнопку вызова, звонок раздаётся снова.
— Алло?
— Это Сэди Браун?
Риз с лёгким беспокойством смотрит на меня, и я знаю, что в тишине комнаты он слышит каждое слово.
— Да, а кто это?
— Я Саманта, медсестра в больнице Гринвуд, — при упоминании больницы в соседнем от Уотерфелла городе у меня внутри всё сжимается. — Мы пытались дозвониться до вас. Вашего отца привезли около часа назад после аварии, в которой он был за рулём в нетрезвом виде.
У меня щиплет глаза, но я стараюсь держаться, пока она не закончит.
— Но, эм, ваши братья, кажется? Лиам и Оливер? Они были с ним в машине. И вы указаны как ближайший родственник после отца.
— О боже мой, — кричу я и бегу босиком к двери в яркий, шумный коридор. — С ними всё в порядке? Они…
Я не могу дышать, я едва слышу, что она говорит. На мгновение у меня темнеет в глазах, и я натыкаюсь на стену.
Риз рядом, как и всегда, его рука обхватывает мою и мягко выхватывает телефон из моей хватки, забирая его.
А я всё ещё не могу дышать.
В комнате холодно; я знаю это, потому что мама Риза кутается в куртку своего мужа, пока мы слушаем, как доктор говорит о моём отце. Но я ничего не чувствую, только оцепенение.
И смущение.
Мама и папа Риза отвели меня обратно, но я не видела, куда пошёл Риз. Он мог сказать мне, но я не помню. Мне кажется, что я наблюдаю за всем этим откуда-то издалека.
Наконец-то нас впустили.
Мой отец привязан к кровати. Я слышала, как медсестра пыталась предупредить семью Котески об этом перед нашим приходом, но всё оказалось хуже, чем я думала. Он всё ещё дергается и кричит на медсестру, которая игнорирует его и заканчивает с дозировками и записями, прежде чем уйти с сочувственной улыбкой.
Нет, не с сочувственной. С жалостливой.
— Сэди, выдавливает он, тяжело дыша. Его серые, покрасневшие глаза — насмешка над моими собственными. — Боже, Сэди, пожалуйста, вытащи меня отсюда. Они пытаются забрать мальчиков. Ну же, милая.
Я не могу смотреть на него, мне кажется, что я умираю.
Он переключается, как люк:
— Не будь грёбаной соплячкой, Сэди. Ты нужна мне.