— Ты, ублю…
— Прекрати, — рявкает отец, хватая меня за плечо.
Кейн, не сказав больше ни слова, выскальзывает за дверь, и я слышу звук, похожий на звук отъезжающего мотоцикла.
— Какого чёрта? Почему Торэн Кейн был в нашем доме? — я поворачиваюсь к отцу.
Он поднимает руки в знак капитуляции, но я слышу, как колотится моё сердце, а тревога и разочарование нарастают.
— Успокойся, Риз. Пожалуйста. Ты очень нужен Сэди прямо сейчас. Сделай упражнение.
Я тут же начинаю считать, отчаянно пытаюсь взять себя в руки. Когда я снова могу нормально дышать, отец подзывает меня к лестнице и ведёт в мою комнату.
Дверь открывается, и мама выходит, слегка прикрыв её за собой.
— Риз, — шепчет она, и её глаза покраснели, как будто она плакала. Она пытается помешать мне войти в комнату, но я обхожу её.
Я осторожно открываю дверь, тихо вхожу и замечаю, что она спит.
Правда, я спал рядом с этой девушкой несколько месяцев и видел, как именно она спит. И определённо не так. Она притворяется.
Её закрытые глаза кажутся опухшими, лицо розовое, а к лодыжке приложен лёд и повязка.
Я тихо ухожу, отчаянно пытаясь сохранить остатки самообладания.
— Я убью его, — хриплю я, но в горле застревает ком, когда я смотрю в сторону комнаты, где, как я знаю, Сэди притворяется спящей. На глаза наворачиваются слёзы, когда я поворачиваюсь к маме и тянусь к ней.
— О, Риз, милый, — она обнимает меня. — Нет, всё в порядке. Она подвернула лодыжку, катаясь на коньках, и не смогла добраться домой. Торэн поехал за ней сюда, чтобы убедиться, что она не попадёт в аварию. Она была… расстроена.
— Из-за чего? Если он так сильно…
— Она бы не сказала, — говорит моя мама, её полуприкрытые глаза поглядывают в сторону отца, практически, как и всегда.
Мой отец делает шаг вперёд:
— Что ты знаешь о тренере по фигурному катанию, под руководством которого она тренируется?
Я пожимаю плечами, чувствуя себя немного неловко. Мне следовало обратить на это внимание? Почему они меня об этом спрашивают?
— Сэди никогда не жаловалась или что-то подобное. Но… я видел, как он ссорился с ней на соревнованиях.
Мой папа кивает, как будто этого он и ожидал, а затем понимающе смотрит на мою маму. Я снова провожу пальцами по волосам и дёргаю за них, потому что меня всё ещё трясет, и если я не буду делать что-то руками, то боюсь, что задрожит всё моё тело.
— Знаешь что-нибудь о нём как о фигуристе? Алексан Кельчевский?
— Кельчевский? Его зовут Келли. Он русский? — мой отец кивает. Я качаю головой, но мне становится не по себе. — В чём дело? Вы меня пугаете — вы оба.
— Значит тебе нужно это увидеть.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
Сэди
Когда я просыпаюсь, то не понимаю, который час, и едва осознаю, где нахожусь.
— Привет.
У меня кружится голова.
Риз сидит в плюшевом кресле-мешке, придвинутом к кровати. Его волосы растрёпаны, как будто он часами касался их, из одежды на нём серые спортивные штаны и футболка «Хоккей Уотерфелла».
— Который час? — мой голос звучит хрипло и незнакомо.
Он протягивает мне бутылку с водой, открыв её для меня.
— Шесть утра. Тебе удалось проспать всю ночь.
Но он не выглядит так, будто хоть немного поспал. Он выглядит измотанным, как будто вернулся с игры уже уставшим и всё равно не спал. Словно он сидел там и наблюдал за мной всю ночь.
— Как прошла твоя игра?
По какой-то причине этот вопрос, кажется, расстроил его:
— Я не хочу говорить о своей игре. Что случилось с твоей ногой?
Ой.
— Я, наверное, растянула её. Когда каталась на коньках.
Суровое выражение его лица, которое я редко вижу, снова возвращается, когда он встаёт и скрещивает руки на груди. Вот так, он возвышается надо мной. Он такой сильный, такой красивый. Я слишком увлечена его красотой, чтобы понять, из-за чего именно он злится.
— Ты имеешь в виду перетренированность. Ты растянула её, потому что перетренировалась.
Чёрт. Чёрт. Чёрт.
Моё сердце бешено колотится о грудную клетку:
— Нет. Зачем тебе…
— Пожалуйста, Сэди, — шепчет он. И тут что-то меняется, когда он смотрит на меня. Он выдыхает и заправляет свои растрёпанные волосы за уши. — Не торопись, моя ванная рядом, если хочешь принять душ. Но когда закончишь, встретимся в кабинете моей мамы.
Он наклоняется и крепко целует меня в лоб, прежде чем уйти.
В кабинете Анны Котески тихо.
Когда я вхожу, Риз и его отец стоят, тихо разговаривая. Анна сидит и пододвигает ко мне стул у своего компьютера.