Чувство вины пытается укорениться внутри меня, и он, должно быть, видит его на моём лице, потому что хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза, прежде чем первая слеза срывается с моих ресниц.
— Я буду каждый день напоминать тебе, какая ты удивительная и особенная. Как мне повезло, что меня любит такой смелый, умный, талантливый и красивый человек. Я вижу, как ты любишь своих братьев. Я знаю, насколько особенна твоя любовь.
Он заправляет мои волосы за уши и обхватывает моё лицо своими большими ладонями.
— Ты того стоишь. А если мне придётся бороться с маленькими демонами в твоём сознании, которые убеждают тебя в обратном, каждый день до конца наших дней? Я с радостью сделаю это. Ты понимаешь?
Он ждёт ответа.
— Я люблю тебя, — говорю я вместо этого. — Я доверяю тебе. И мне жаль, что я не показала тебе этого раньше.
Он целует меня, нежно и сладко.
— У нас впереди целая вечность, чтобы ты загладила свою вину передо мной, — он ухмыляется по-мальчишески, и от этого моё сердце замирает, а всё тело превращается в желе в его объятиях.
Я люблю Риза Котески. И я понимаю, что заслуживаю его.
Я больше никогда не отпущу его руку.
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
Сэди
Три недели спустя
— Сегодня было здорово, Сэди, — говорит женщина по ту сторону экрана. Я мягко киваю и зарываюсь поглубже в одеяло.
— Да, я тоже так думаю.
Она тепло улыбается:
— Хорошо. Хорошо. Сегодня у нас последнее занятие перед каникулами, и до января у нас их не будет. О чём ещё нам стоит поговорить до этого?
— Думаю, больше ни о чём.
— Если тебе что-то придёт в голову, помни, что теперь у тебя есть мой номер, хорошо?
— Хорошо.
— О, и, Сэди? — успевает сказать она, прежде чем мы заканчиваем разговор. — Сегодня вечером ты будешь великолепна, хорошо?
Я ещё раз благодарю её, прежде чем звонок заканчивается, и ложусь на большой диван в кабинете Анны Котески, чтобы расслабиться.
Я начала терапию через два дня после того, как рассказала декану о тренере Келли. Когда я пришла на репетицию рождественского гала-концерта, он сидел в своей машине на парковке, готовый напасть на меня из засады, чтобы поговорить.
К счастью, я привела подкрепление.
Макс Котески проводил меня от своей машины до входа на каток, но не успели мы пройти и половины пути, как он повернулся к моему тренеру, который подошёл к нам, и начал с ним спорить. Мне потребовалась целая минута, чтобы понять, что они спорят не по-английски, а по-русски. Я знала, что мой тренер родился в России, но я никогда раньше не слышала, чтобы он говорил по-русски.
Его лицо побледнело от того, что там надумал мистер Котески, и с тех пор я ничего о нём не слышала и не видела.
Я дразнила отца Риза из-за его комплекса спасителя. Он ни разу этого не отрицал.
Именно Анна Котески познакомила меня с моим новым психотерапевтом, и она мне очень нравится. Нам предстоит многое проработать, и иногда мне нравится терапия, а бывает её ненавижу и сижу угрюмо, вместо того чтобы по-настоящему стараться, — но мой психотерапевт говорит, что это нормально. И это нормально.
Что бы я ни чувствовала прямо сейчас — это нормально.
Сегодня мы в основном говорили о праздниках и Рождестве — и, конечно, о моём отце.
Он проходит реабилитацию, но это не изменило моих планов по получению опеки. В основном потому, что мы уже проходили через это по решению суда. И это никогда не помогает.
Раздаётся стук в дверь, и я медленно сажусь.
Я поднимаюсь как раз в тот момент, когда Риз слегка приоткрывает дверь и смотрит на меня с тёплым и нужным выражением лица.
— Эй, — говорит он, входя и закрывая за собой дверь. — Ты в порядке?
— Да. Сегодня был хороший день.
Он садится рядом со мной, и я сворачиваюсь калачиком у него на коленях, как кошка. Он начинает гладить меня по волосам, по спине вверх и вниз. Это стало нашей традицией после сеансов терапии — для нас обоих. Я хожу на терапию по четвергам, а он — раз в две недели по средам.
Иногда мы говорим о наших сеансах, иногда — нет.
Но мы всегда стараемся сообщать друг другу, когда замечаем «хорошие» изменения. Хвалим друг друга, когда можем.
Мои братья тоже начали проходить терапию, благодаря Котески. Я хочу сказать, что я обязана им всем, но я понимаю, что можно просить о помощи и принимать её, не беспокоясь о том, как отплатить им.