Только когда к нам присоединяется отец, я понимаю, что каток пуст.
— Где Челси?
— Я отправил её домой, сказал, что мы подождём их родителей.
Я киваю, не отрывая взгляда от Лиама, который гоняет Оливера по кругу, который тот чертит коньками. Если я посмотрю на своего отца, то увижу вопрос, который, как я знаю, у него на уме, — о детях и моей связи с ними.
Но он не пристаёт. Вместо этого мой отец делает шаг вперёд со своей клюшкой, отвлекая Оливера от его текущей схемы, и переключает его внимание на ловлю быстрого броска с бэкхэнда. Это занимает несколько минут, но он легко привыкает к нам, следуя каждой подсказке. Я вижу, как в моём отце загорается искра, когда он осознаёт, насколько талантлив этот ребёнок, и видит его потенциал.
Я инстинктивно замечаю её, как будто она — маяк, который всегда притягивает меня к себе своим пронзительным серым взглядом. Она останавливается на полпути, сумка падает с её плеч, когда она смотрит на Оливера с тревогой в глазах, и её настороженность возрастает.
Лиам зовёт её, когда я беру его на руки и качусь вместе с ним.
Оливер замирает, но мой отец заставляет его снова выполнить упражнение. Сэди смотрит на него сияющими глазами, как будто она нечасто видит такое.
— Он талантлив, — говорю я, позволяя Лиаму слезть с меня.
Младший кричит:
— Смотри на меня! — и пытается присоединиться к брату на катке. Даже с его стойкостью и быстрым восстановлением он никогда не справится.
Я могу сказать, что Оливер немного выпендривается, а Сэди внимательно следит за каждым его движением. Что-то во мне просыпается, как будто я должен извиниться за то, что загнал её в угол в тот первый день. Возможно, я неправильно истолковал ситуацию.
Но потом я вспомнил тот звонок на её телефон.
— Ваши родители не приедут? — я спрашиваю, но это больше похоже на проверку поля на наличие мин.
— Мы договорились, красавчик, — отвечает она, не глядя на меня. — Они заняты. Я могу позаботиться о мальчиках. Ещё вопросы?
Тысячи. Например, почему ты так злишься? Почему ты катаешься так, будто горишь? Кто настолько плох, что ты подписала его в телефоне «НЕ ОТВЕЧАТЬ»? Ты в безопасности? Ты в порядке?
И всё же я качаю головой.
Крошки.
Я съем все до последней.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Риз
Прошло две недели с тех пор, как я вновь обрёл опору, не испытывая приступов паники при завязывании шнурков. Две недели я просыпался с надеждой увидеть её, и у меня сводило живот, когда я катался под её эклектичную музыку, которая за один час менялась от Steely Dan до Этель Кейн и Гарри Стайлза.
Теперь я чувствую, что по тому, какую музыку она выбирает первой, я могу читать её настроение. Я вижу, что ей нужно успокоиться, когда у неё играет Фиби Бриджерс, или отчаянно хочет потанцевать, когда включает Two Door Cinema Club и MGMT подряд, обычно улыбаясь от эндорфинов, когда катается по своей стороне катка.
Но иногда она включает «Fast Car» Трейси Чепмэн. В такие дни она обычно не разговаривает со мной, только смотрит на меня по пути на каток глазами, которые всегда кажутся наполовину наполненными слезами.
В такие дни я стараюсь слушать как можно внимательнее, как будто слова, которые она слышит, могут быть для неё другим языком. Я улавливаю малейшие намёки, отчаянно желая получить от неё как можно больше.
Сегодня, однако, она опоздала.
В большинстве случаев, когда Сэди опаздывает, у неё выдается тяжелый день, поэтому я готовлюсь стрельбе и забегу на катке под что-то громкое. Но сегодня, похоже, не такой день.
Тревога от того, что я нахожусь на льду без неё улетучивается, когда я слышу, как она приближается, эхо отдается от туннеля на безмолвном катке.
Мне приходится собрать все силы, чтобы не обернуться и не посмотреть, как она входит, чтобы дождаться, пока я услышу, как её коньки скользят по льду, прежде чем посмотреть на неё.
На ней её обычный наряд: потрёпанная серая футболка Уотерфеллского университета и леггинсы, заправленный в белые коньки, волосы собраны наверх и почти не закрывают лицо.
Она подъезжает ко мне на коньках в том же стиле: немного сердитая, грациозная, но с ноткой мести.
— У меня есть кое-что для тебя, — говорит она, и у неё между бровями залегает морщинка, как будто она расстроена или постоянно сомневается во всем. В её руках ничего нет, но она протягивает их мне, как будто это у меня подарок.
— Что?
— Твой телефон.
Я снимаю телефон с блокировки и протягиваю ей, наблюдая через её плечо, как она садится рядом со мной, открывает приложение, выбирает свой профиль и нажимает на первый плейлист.