— Как мне надоели все эти неповоротливые увальни! Неужели им невдомек, что мне не терпится увидеть мою столицу?
Казалось, чем ближе он подъезжал к Лондону, тем быстрее ему хотелось очутиться там.
— Мне тоже очень нужно в Уайтхолл, сир. Я рад тронуться вперед хоть сейчас, если вы готовы, — сказал Хепберн.
— Моя королевская стража навалит в штаны, если я уеду без них. Вот и на охоте они долго не выдерживают в седле. А сейчас у меня впереди величайшее событие всей жизни! Поехали, парень, а они пусть и дальше путаются в своих портках.
Только лишь когда маленький отряд всадников остановился в Нортгемптоне, чтобы напоить коней, отряд королевской стражи в полном составе сумел нагнать Якова. У него было слишком хорошее расположение духа, чтобы устраивать им выволочку. Потихоньку начали прибывать первые английские аристократы, которые бросили двор в Уайтхолле и подались на север встретить его. Яков был рад, что они увидели его сидящим на коне, в самой своей выгодной позе.
— Судя по всему, они не теряли времени, ваше величество. Еще два дня назад те же самые придворные шли за гробом Елизаветы.
— Теперь они и не вспоминают о похоронах. Они думают о коронации Якова Первого Английского!
«А если точнее, о том, что удастся урвать у тебя», — подумал Патрик.
Сейчас, когда он находился в ста милях от столицы, ему нужно было принять решение. Завтра день рождения Кэтрин, и он пообещал, что первого апреля будет у нее в Лондоне. Но в то же время ему не терпелось увидеть и Спенсер-Парк, поместье в Хартфорде, которое скоро будет принадлежать ему. Хепберн взвесил свои возможности. Если тридцать первое марта он проведет в Хартфорде, то все равно сдержит свое слово.
* * *
Кэтрин проснулась рано. «Мне сегодня исполняется двадцать один год», — была ее первая мысль. «Патрик обязательно приедет», — была вторая. Выскользнув из постели, она подняла тяжелые шторы и посмотрела за окно. Весна пришла! На деревьях распускались почки, птицы деловито вили гнезда. Она распахнула окно и улыбнулась, когда легкий ветерок прошелся по волосам. Вокруг все нежно зеленело, в воздухе пахло свежестью. Утро, полное надежд! Кэтрин вздохнула полной грудью.
— С днем рождения, деточка.
Мэгги протянула ей небольшой сверток.
Нетерпеливо, как ребенок, Кэтрин вскрыла его.
— О, Мэгги, какая прелесть!
Она держала в руках пеньюар, невесомый, нежного розового цвета, с очаровательными бантиками, и смутилась, увидев, что он полупрозрачный.
Кэтрин обняла няньку и крепко прижала к себе.
— Как я тебя люблю! Ты меня понимаешь и принимаешь такой, какая я есть.
— Терпеть не могу черный цвет. Очень жалко, что на свой день рождения тебе придется в него нарядиться, но тебе любой цвет к лицу. Что хочешь на завтрак?
— Сейчас оденусь, причешусь и сама спущусь вниз.
С особой тщательностью Кэтрин занялась волосами, уложив их по-модному наверх, что придало ей взрослый вид. Потом вставила в уши изумрудные серьги, которые Патрик оставил ей в их последнюю ночь, проведенную вместе. Посмотрев на себя в зеркало, она решила, что от изумрудов ее глаза стали скорее зелеными, чем золотистыми. Закрепила на шее белый плоеный воротник, чтобы оживить черное платье, и вышла из спальни.
— У нас траур. Смени эти побрякушки на черный янтарь.
— Нет, матушка. Я специально надела их сегодня.
Открыла дверь и выскользнула в коридор. «Если бы мать знала, что мне их подарил Патрик, ее хватил бы удар. Она так страдает по Елизавете, что даже забыла о моем дне рождения».
Миновав главный зал и зал для приемов, Кэтрин не встретила никого, кто вызвал бы ее интерес. Зашла в личные покои, оглядела их и вышла. «Я уже ищу его».
Следующие три часа она слонялась по коридорам Уайтхолла, заглянула в капеллу. Когда наступило время ленча, спустилась на кухню и перекусила айвовым тортом. Напряжение внутри немного ослабло, но она прекрасно понимала, что голод здесь ни при чем.
Во второй половине дня Кэтрин вышла в сад, где под весенним солнцем природа пробуждалась к новой жизни. Она навестила конюшню, а потом, сдерживая внутреннюю панику, прогулялась вдоль реки и, наконец, решила осмотреть галерею щитов. Там принялась искать щит Патрика, а когда нашла и увидела леопарда на нем, ее сердце застучало как молот.
Кэтрин порывисто вытащила наружу золотую цепочку, расстегнула ее и сняла кольцо с леопардом, которое Патрик надел ей на палец вместо обручального. Она долго оставалась в галерее, не желая уходить. Ведь именно тут она чувствовала с ним невидимую связь.