Валерий Михайлович достал из нашего загашника конверт, и я торжественно вручил его растроганному Анатолию. Глаза профессора философии увлажнились, и он твердо произнес: «Служу науке!»
— А сколько я сейчас дырок в своем семейном бюджете закрою…. Это же уму непостижимо! — Анатолий как-то печально обрадовался.
А мне опять стало немного грустно.
— А теперь слово предоставляется Валерию.
— Федя, могу тебя поздравить, если за это можно поздравлять. Пришло представление из Москвы, что тебя назначают заведующим кафедрой нашего Научно-Исследовательского института с присвоением ученого звания профессор, — пожал руку другу Валерий Михайлович.
— Служу науке, — отрапортовал Федор.
Было видно, что наш кореш пошел на поправку.
Развязка
Пора, наверное, подвести предварительные итоги нашего научного исследования. Для полного осмысления еще будет время у каждого. Но все же, чего мы добились, что нового или свежего открыли по застарелой теме коррупции? Случится ли написать новую диссертацию для получения ученой степени?
Да ничего нового. Абсолютно ничего. Миром продолжает править жадность и стяжательство. Коррупция и казнокрадство были во все времена, есть и сейчас. Правда, завсегда различными были их масштабы и вовлеченность разных категорий граждан.
А еще надо отметить, что милосердие и сострадание, не смотря на все трудности и неурядицы, продолжают существовать и никуда не улетучились. Что, конечно же, вселяет надежду на светлое будущее.
Жизнь со всеми ее радостями, горестями и выкрутасами продолжается.
Снова зазвонил мой сотовый телефон.
— Серега, здравствуй, — зазвучал голос Ивана.
— Сусанин, куда ты запропастился?
— Понимаешь, мне поставили зачет.
— Кто поставил, какой зачет, за что?
— Канцелярия высших сил оценила.
— Не могу никак понять, что оценили?
— Шатался я по земле несколько веков.
— Ну и что? Надо же как-то жить.
— Так я бы еще несколько веков…
— И че случилось-то, поясни, плиз.
— После Иркутска испытаниям финиш!
— Это что, за все дела отстрелялся?
— Я теперь свободен от земных дел.
— И че дальше с тобой будет?
— Мне профсоюзную путевку дали.
— Ё-мое, у вас профсоюз, что ли, есть?
— Ну, типа того, заботятся о нас тоже.
— И куда попрешь — на Марс или Луну?
— Нет, на Землю в ее райские времена.
— Это когда деревья были большими?
— Да, и воздух густой-густой был.
— Когда русалки воздухоплавали?
— Да, когда люди были очень высокими.
— По пять метров ростом, что ли?
— Да, и деревья 5 километров в высоту.
— И на них ярусами жила вся фауна?
— И все живое было бессмертно!
— И никто не умирал от старости?
— Да, не было никаких болезней.
— Это то, что в конце 3 тома написано?
— Да, мы при расставании во Вьетнаме…
— Помню. Везет тебе, в рай попадешь.
— Так после Иркутского ада положено…
— А нас все больше на три буквы посылают…
— У вас другая администрация, видать.
— А че потом, Иван, с тобой будет?
— Обычное дело, я стану Богом.
— Правда Богом? Ты не шутишь, Иван?
— Какие могут быть шутки. Это Закон!
— Какой еще закон? Не знаю такого…
— А тебе, землянину, и не положено знать.
— Ясен пень. Теперь ты про меня забудешь.
— Нет, Сергей, наша дружба навсегда.
— Все так говорят, пока не взлетели вверх.
— Это люди могут врать и притворяться.
— А Боги что, нет? Не обманывают, что ли?
— На то они и Боги, чтоб быть правдивыми.
— Наш Петрович-правдоруб, ему три года дали.
— Че, тоже в рай отправили на оздоровление?
— Нет, в лес. Деревья рубить для нужд китайцев.
— Ничего не понимаю в ваших наградах.
— Ты же Бог, не каждому небожителю дано…
— Как-то все на три буквы у нас получается?
— Так Бог же любит, так сказать, Троицу…
— Я пока что еще не Бог, это после отдыха…
— Иван, можно я обращу к тебе мою самую заветную просьбу? Эта тема волновала меня всю жизнь. Она не дает мне покоя. Когда ты станешь настоящим Богом, будь добр, помоги-и-и.
— Слушаю внимательно тебя, мой дорогой друг.