По истечении положенного времени смешал содержимое обеих колб. Зелье поменяло окрас на ало-красный и забурлило. Это выглядело немножко подозрительно, но так как никаких предупреждений и сносок на полях рецепта не было, то посчитал, что, так и должно было быть. Оставался последний штрих — добавить в варево четыре волоска волчьей шерсти. О, волка я точно где-то видел.
Подходя к клеткам вивария, я обратил внимание на металлический шкаф, с торчащим из замка ключом. Бросив взгляд на Гришу, который что-то внимательно изучал на одном из лабораторных столов, я открыл тяжёлую металлическую дверцу и присвистнул. Ничего себе. Интересно, а зачем в лаборатории Лазаревых находится, не побоюсь этого слова, склад с различными боеприпасами, большую часть которых составляет охотничье огнестрельное оружие?
Задать Григорию этот вопрос я не решился. Итак, глядя на трупики животных, мне делалось слегка не по себе. Похоже, дела в этой лаборатории шли не слишком хорошо. Интересно, а все эти неудачи — это причина или следствие начала конца Лазаревых?
Ещё раз оглянувшись на призрака, я схватил несколько капсюлей и навеску пороха, лежащих на отдельной полочке, и закрыл дверцу. Сунув добычу в карман пижамных штанов, я вернулся к выполнению своего задания.
Подойдя к виварию вместе с колбой, открыл бокс и безжалостно выдернул положенное количество волосков из шкуры мёртвого животного. Бросив волосинки в алое содержимое колбы, с облегчением выдохнул.
Взрыв моей заживляющей мази застал меня врасплох. Остатки зелья вырвались из колбы, на мгновение зависли в воздухе и затем расплескались на теле великолепного белоснежного животного. Это было последним, что я помню, банально отключившись.
Очнулся я оттого, что кто-то выл неподалёку на одной ноте, а Гришка Лазарев орал мне в ухо.
— Как ты это сделал⁈ У тебя вместо мозгов каша? Иди и верни всё как было!
Я встряхнул головой и открыл глаза. Надо же, мне всё же удалось наблюдать тот момент, когда всегда уравновешенный Григорий Андреевич Лазарев потерял всё своё имперское самообладание. Что же тут произошло такого, заставившее его потерять самообладание? Я поднялся на ноги и огляделся.
В лаборатории царила полная разруха. Кругом летала пыль и какой-то строительный мусор. Подняв голову, я посмотрел наверх. Так и есть штукатурка с той части потолка, что располагалась над виварием, осыпалась. Половина ламп не горела, а некоторые из оставшихся работали с перебоями. Бросив взгляд на одну из клеток, я обнаружил, что от белки-бобра осталось только кровавое пятно на полу. Зато во второй…
Я глазам своим не поверил и протёр их рукой. Потому что в клетке сидел тот самый белоснежный волк и, глядя на меня своими пронзительными чёрными глазами, завывал на одной ноте.
— Как же это так… — я моргнул, покачнувшись, ощущая слабость во всём теле.
— Я бы тебе сказал, как, но материться не хочу! — продолжал орать Григорий и, пустив в мою сторону пару молний, впрочем, до меня не долетевшие, уже практически спокойно проговорил: — Расскажи по пунктам, как ты выполнял задание, экспериментатор херов! — ну вот, а говорил, что ругаться не будет. Но, натолкнувшись на взгляд полыхающих призрачным огнём глаз призрака, сразу же начал рассказывать.
После упоминания про «траву бессмертных святых» Гриша закатил глаза, а на месте, где я с уверенностью поведал, что заменил Кордицепс на женьшень, снова сорвался.
— Ты какого хрена намешал! Если там написано, что необходимо применить корень бессмертных трав, это значит применить корень бессмертных трав. А не сильнодействующую траву святых! И без превращения её в нечто странное, рождённое твоим больным разумом, оживляющее уже перешагнувших Грань этого мира. — К концу своего монолога он немного успокоился и даже начал говорить своим обычным холодным голосом.
— Я нашёл только траву бессмертных святых. А ты мог бы проверить, всё ли правильно, прежде чем я бросил эти травы и тараканов в колбу. — Возразил я.
— Да мне даже в голову не могло прийти, что ты не в состоянии найти обычный «Бессмертник»! Этого дерь… добра хоть косой коси вон на той клумбе! — и он махнул рукой в один из углов, где действительно находилась клумба с каким-то зелёным растением. Бессмертник это был или нет, мне неизвестно, но поверим Григорию, он-то в подобном наверняка лучше меня разбирается. — Ты чем вообще на ботанике занимаешься? — откуда я знаю, чем мы все там занимаемся в водовороте карм, чакр и созвездий? — Кордицепс — это кордицепс, а женьшень — это женьшень! Я не знаю, откуда ты взял, что это взаимозаменяемые растения, когда они даже к разному классу относятся. Вдобавок ко всему, именно в этой лаборатории находятся только магические виды женьшеня. И здесь нет настоев! Среди ингредиентов ты мог найти только настойку. Ты вообще понимаешь, чем настой отличается от настойки? Нет? Так, я тебе скажу. Они градусом отличаются! И ты вообще в курсе, что шиитаке и сянгу — это одно и то же? — вновь начал выходить из себя призрак.