— Егор, может ты не знаешь, но Александр Наумов, не является моим биологическим отцом. Он мой отчим. А мой родной папаша умер, когда я был совсем маленьким и никаких знаний о себе, своей семье и каких-либо семейных заклятиях не оставил. По материнской линии я как-то сам особо не интересовался. Может, что и есть, только мне это в любом случае недоступно, у нас наследственность исключительно по мужской линии передаётся. Мои безумные предки постарались. Доулучшали родовое древо, так сказать, — последнюю фразу я проговорил про себя.
За этим странным разговором, состоящим в основном из недомолвок, мы дошли до класса общей магии. Урок ещё не начался, поэтому возле кабинета мы попали в небольшой затор.
Подумав, я забрал книги у Егора, чтобы он не отвлекался на уроках, клятвенно пообещав ему, что верну сразу после последнего занятия. Вот таким потомком Гришка точно бы гордился. Потому что книги мне пришлось вырывать чуть ли не силой.
Прежде, чем войти в класс, я ещё раз внимательно посмотрел в открытое, сейчас слегка нахмуренное лицо Дубова. Всё-таки колоться придётся, если я не хочу потерять его доверие. Как-то мне становится неуютно от мысли, что из-за глупого запрета на моё настоящее имя я могу лишиться своего первого и единственного друга.
Глава 18
— Дмитрий Александрович, вам не кажется, что это слишком низко, даже для вас, — Бурмистрова прожгла меня насквозь прокурорским взглядом, а я сидел и не понимал, что вообще происходит. — Списать работу своего сокурсника и выдать её за свою. Приличия ради хотя бы слова местами поменяли! — Заявила она под конец своей тирады.
Виной этой непонятной ситуации стало то, что та восхитительная домашняя работа, которой я так гордился, оказалась, по мнению Бурмистровой, совсем не моей.
— И у кого же я списал, Анастасия Вячеславовна? — довольно вежливо поинтересовался я, понимая, что начинаю закипать.
Я стоял перед ней, как проштрафившийся неуч, и выслушивал голословные обвинения в свой адрес. Хорошо ещё, что отчитывать меня она додумалась только после занятий, вызвав в конце учебного дня к себе в кабинет.
— А то вы не знаете, молодой человек, — посмотрела она мне в глаза, поджав губы.
— Представьте себе, не знаю. — Мне было не просто обидно. От этой несправедливости я постепенно переходил в плохо контролированное бешенство. Моя самая первая домашняя работа, выполненная совершенно без посторонней помощи, объёмная и практически идеальная оказалась списанной. Да неужели!
— Дмитрий Александрович, давайте не будем доводить эту ситуацию до конфликта…
— Нет, Анастасия Вячеславовна, давайте доведём эту ситуацию до конфликта, — сквозь зубы процедил я. — То есть, вы, найдя сходство в домашнем задании, сразу подумали, что именно я списал её слово в слово, а не этот мифический сокурсник. Именно я. Не он. Вам такая мысль даже в голову не пришла, да? Вам не кажется, что это попахивает предвзятостью по отношению ко мне? — я прищурился, стараясь держать себя в руках.
— Нет, — абсолютно невозмутимо произнесла она. — Вы на протяжении всего того времени, пока обучаетесь здесь, не сделали ничего, чтобы я могла поверить вам. Вы не сдали мне ни единой работы, выполненной полностью. Постоянно игнорировали мои замечания. И тут вы заявляете, что буквально сегодня, наконец-то, в вас проснулась совесть? И вы внезапно начали качественно выполнять задания и…
— Да, представьте себе, именно сегодня во мне проснулась эта необоснованная ничем тяга к знаниям, — я всё больше накручивал себя. И что было самым странным, начиная говорить при этом всё тише. Светильники под потолком принялись опасно раскачиваться, свет замерцал.
— Прекратите немедленно! — Бурмистрова повысила голос. — И не нужно мне показывать, какой силой вы обладаете. Вы здесь находитесь, чтобы научиться её контролировать. А если вы не можете этого делать, то мы с вами не расстанемся, пока вы всё же хотя бы этому не научитесь. Списывать вы научились мастерски.
Я, не говоря ни слова, сжал кулаки и вылетел из кабинета, громко хлопнув за собой дверью. С каким-то злорадством услышал звон. Всё-таки светильники лопнули и посыпались на пол, если судить по звуку. Тряхнув головой, попытался успокоиться, но сделать это оказалось не так-то просто. И это явно не происки крёстного для создания дестабилизирующей атмосферы, чтобы снять уже этот проклятый блок с моего источника. Здесь я даже не знаю, что должно произойти, чтобы я перестал экранироваться. Даже Гришке не удаётся пробить эту стену, иногда в прямом смысле этого слова.