— То есть, что бы я ни сделал, этот выброс рано или поздно всё равно случится? — поёжился я от осознания неминуемого.
— Да, именно об этом я и пытаюсь тебе сказать уже длительное время, — серьёзно кивнул Слава. — Но если ты начнёшь контролировать свою силу, то этот самый выброс произойдёт спокойно, и не причинит серьёзных разрушений и вреда окружающим. Тем более что я тебе в этом помогу, когда придёт время. — Говоря это, крёстный взглянул на меня.
— А почему ты родителям об этом не сказал? Причины какие-то придумал. Социализацию мою ты решил провести, — хмыкнул я, но теперь обиду и злость сменила апатия.
— Потому что особенности магии некромантов им знать необязательно. — Резко ответил он.
— Надеюсь, это действительно та единственная причина, по которой ты меня буквально выкрал из родного дома, — тихо проговорил я, отвернувшись к окну.
— Ты ничего с собой не взял. Так и будешь в этом тряпье ходить? — уже подъезжая к городу, нарушил крёстный возникшую тишину.
— А чем тебе моё тряпьё не нравится? — огрызнулся я и окинул себя беглым взглядом.
М-да. Драные уличные джинсы непонятной расцветки с грязными пятнами на коленях. Что творится с той стороны, которую я не видел, и подумать страшно. Учитывая, что я пробороздил большую часть дома задницей, то на джинсах вполне могли дырки протереться. А рубашка… Рубашка с длинными рукавами бордового цвета в крупную клетку. Выцветшая любимая заношенная домашняя рубашка в крупную клетку. А ещё я был только в носках. Обуться по техническим причинам не смог, не успел, так сказать.
У меня был приличный гардероб, но я всегда отдавал предпочтение удобным вещам. Они занашивались мною практически до дыр. В конечном счёте складывалось впечатление, что я регулярно отбирал обноски у снующего рядом с домом бомжа.
Меня никогда не интересовало, как я выгляжу, и что скажут другие люди, которых в нашем доме отродясь не было. А родители на меня не давили в этом вопросе. И почему они на меня не давили в этом вопросе, хотелось бы знать?
— Слушай, а мама не сможет мне переслать что-нибудь? — обратился я к своему теперь уже директору.
— Нет, — злорадно усмехнулся он. — Все посылки из внешнего мира запрещены.
— Это даже не тюрьма — это хуже. — Буркнул я.
— Почему? — удивлённо вскинул брови Вячеслав.
— Потому что даже там разрешены свидания и посылки. А ты можешь мне что-нибудь передать? — осторожно поинтересовался я, пытаясь до конца осознать ситуацию, в которой оказался.
— Нет. Я не буду этого делать чисто принципиально. Я же тебе дал целый час. А то, что ты это время потратил на жалость к себе любимому — это не мои проблемы. Приедешь на новогодние каникулы и что-нибудь возьмёшь. — Отрезал любящий крёстный.
— А я тогда всем расскажу, что я твой внебрачный сын, брошенный тобой на произвол судьбы. И питаюсь я по специальной диете: понедельник — среда-пятница, потому что только в эти дни ты заскакиваешь в гости навестить своего маленького и безумно любимого сынишку. Но денег не выделяешь ни медяка, поэтому я хожу в этой одежде уже тринадцать лет. И досталась мне она от бомжа, который однажды пожалел меня во время прогулки по общественному парку. — Выпалил я, с удовлетворением глядя, как вытягивается лицо крёстного.
— Только попробуй! — Троицкий сдвинул брови, но тут увидел мои упрямо сжатые губы и прищурился. — Хотя попробуй. Думаешь, кто-то поверит в этот бред? — он гнусно усмехнулся. — Ладно, сиротинушка, привезу тебе вещи в понедельник, так уж и быть.
— А до этого прекрасного момента, что я буду делать? Босиком ходить? — подпрыгнул я.
— Я уже говорил, что это не мои проблемы. Да, не забудь, что ты Наумов. Подъезжаем уже. — Да помню я, что нужно всем представляться именем отчима, не нужно мне о том, что имею какое-то отношение к «Козлу-Казимиру» напоминать.
В тот самый момент, когда я увидел, куда привёз меня крёстный, почувствовал, как сердце в груди сделало кульбит. А когда рассмотрел это жуткое строение, почему-то называющееся школой, понял одно: из этой тюрьмы просто невозможно сбежать. Никому, никогда и ни при каких обстоятельствах!
Огромный замок даже издалека производил угнетающее впечатление. Примерно такое же, как болото, на котором он стоял. Это болото казалось бескрайним, оно вселяло какую-то смертную тоску. Наверняка, если копнуть его поглубже, то можно найти множество утопленников, на которых эта тоска подействовала весьма определённым образом. Ой, мама, забери меня отсюда…