Глава 26
— Наумов! Не спать! — я вздрогнул и открыл глаза. Погружённый в приятный полумрак зал медитации приятно успокаивал нервы, навевая дремоту. Всегда, когда я приходил сюда, на меня накатывало умиротворение, и я неизбежно засыпал. — Дмитрий, скажите честно, вы сюда спать приходите? — Бурмистрова устало прикрыла глаза.
Я её понимаю, устанешь тут, когда прошёл уже месяц, стремительно приближаются каникулы и Новый год, а я не то чтобы делал успехи на её уроках. Да мне до сих пор не удалось почувствовать в себе то, что другие маги называют по-разному, но имеющее одну суть: магию, силу, дар… Каждое наше занятие заканчивалось одинаково: я честно, со всем упорством, пытался из раза в раз постичь истинный смысл медитации. Максимум, чего смог достигнуть — это видимую только мне пелену, из которой я проваливался в сон. Единственным бонусом от занятий с Бурмистровой было то, что я выходил оттуда совершенно отдохнувшим.
— Нет, Анастасия Вячеславовна, — я поднялся с подушки, на которой сидел на полу, и не сдержался потянулся. Бурмистрова только покачала головой. Ну вот такой я безнадёжный.
— Идите, Наумов. Сегодня был последний урок медитативных техник в этом году. — Она замолчала, затем добавила. — Дмитрий, потренируйтесь дома, вы обязаны начать чувствовать свою силу, иначе всё это может плачевно закончиться. Вы сильный маг, только почему-то это упорно скрываете. Не скажете почему?
Я отрицательно покачал головой и направился к двери. Единственное, что я скрываю это, так сказать, цвет магии. А в остальном…
— Постараюсь, но, Анастасия Вячеславовна, мне непонятно… — я замялся. — Я никак не могу почувствовать никакого постороннего шевеления в моих жилах. Всеми фибрами этого хочу, но… — я развёл руками.
— И всё же постарайтесь, Дмитрий Александрович.
— Хорошо, — я кивнул Бурмистровой и вышел из классной комнаты.
Вот бы случилось Новогоднее чудо, и Дед Мороз подарил бы мне хоть кого-нибудь, кто смог уже объяснить, что конкретно нужно для этого сделать! Бурмистрова пыталась, но до конца суть медитации до меня донести так и не смогла. А Лазарев сказал правду, он имел лишь смутные и довольно поверхностные теоретические знания в данном предмете. У него всё получалось автоматически, и он не мог понять, как так произошло, что его потомок совершенно не ощущает собственной магии.
В столовой ко мне традиционно подсел Егор Дубов.
— Как дела? — мы задали этот вопрос вместе и рассмеялись. Затем замолчали, принявшись поглощать обед.
Почти каждый вечер мы прокрадывались в наш любимый класс и пытались разобраться с тем объёмом знаний, который пытается запихать в меня Григорий. Получилось пока только разобраться с резервом Егора. Я оказался прав, у Дубова резерв мог быть гораздо больше, но для этого были необходимы тренировки.
В отличие от меня, Егор обладал целеустремлённостью танка. Он уже научился выделять в своих ощущениях те тонкие нити магии, которые пронизывали его тело насквозь. Это он мне так свои впечатления описал. Как ему это удалось и что он в этот момент делал, когда прорвался сквозь пелену — Егор сказать не мог. Просто в один прекрасный вечер у него получилось увидеть серебристые нити, окутывающие всё его тело. Теперь же он при каждой возможности пытался найти то место, откуда эти ниточки выходят — это и есть источник магии. За него я не волнуюсь, уж кто-кто, а Егор всё найдёт.
Я же научился поднимать одного скелета, который мог только подходить, тыкать костяшкой крайней фаланги указательного пальца и говорить: «Бу!».
Никаких магических экспериментов мы больше не ставили, до тех пор, пока я, хотя бы свою магию не почувствую. Кроме того, задумчивый предок запретил мне экспериментировать по тем же причинам. Так что пока я накапливаю чисто теоретические знания.
Учителя довольно уверенно прошли курс психотерапии у штатного эмпатика. Или же он им ничем помочь не смог, и они просто сделали вид, что меня не существует, чтобы не считать себя профессионально непригодными для работы в этом учебном заведении. Я теперь никаких оценок не получаю: ни хороших, ни плохих. Сдаю я домашнее задание или нет, результат один — на меня не обращают внимания.
В конечном счёте я перестал вообще сдавать домашнюю работу. Самое интересное заключается в том, что я её делал. Не слишком качественно, скорее, это были наброски, но со ссылками на источники и собственными размышлениями. Вот только ни разу ни одной не сдал.
А пару недель назад, я внезапно понял, что мне это нравится. Мне нравится ориентироваться по основным теоретическим направлениям. Ну а то, что с практикой нелады, то позже наверстаю. Наверное. Хотелось бы в это верить.