— Теперь я понимаю, почему никто не мог сказать, где ты находишься. — Я даже улыбнулся, разглядывая его.
— Это единственное место, где можно остаться одному и подумать, — он пожал плечами и направился в направлении факультета. Я шёл следом.
— Просто философские рассуждения или…
— Или. — Прервал меня Лео, не дав закончить вопрос. — Иногда бывает, что необходимо что-то тщательно обдумать, чтобы принять верное решение. И желательно, чтобы в этот момент не было никого, кто может помешать, даже просто находясь рядом, из-за чего твоё решение может стать не совсем логическим, а иметь эмоциональную составляющую.
— Всё-таки философские рассуждения, — подытожил я, за что получил в ответ злобный взгляд.
— Что тебе от меня надо? — вдруг резко спросил он.
— Хм, ну ты извини меня, если вдруг я тебе что-то не то сказал, обидел или ещё что…
— Дима, ты можешь просто ответить на вопрос? — вздохнул Лео.
— Конечно. Ты не отдал ещё списки тех, кто остаётся на каникулах в школе? А то студентов сегодня-завтра разберут по домам, а о тех, кто никому не нужен, следует доложить директору, хотя он знает, но всё же…
— Нет, а что?
— Ну это хорошо, значит, тебе необходимо включить в него ещё и меня. — Я не смотрел на Демидова, немного замедлившего шаг. — Так получилось.
— Получилось?
— Ну да, я просто вынужден здесь остаться, — не буду же я ему рассказывать про канализацию.
— Хорошо, я тебя услышал, — он с задумчивым видом кивнул и вошёл в гостиную, хмуро посмотрев на Гвэйна, как обычно, развалившегося на бывшем диване старосты. Волк при этом одарил вошедшего Лео равнодушно-презрительным взглядом. Нормальные у них отношения, я бы даже сказал, что высокие.
Демидов сразу направился к Роману, сидевшему за столом и что-то старательно писавшему.
Я уселся рядом со своим ручным недооборотнем и начал размышлять о том, чем можно будет заняться в совершенно пустом замке. Как ни странно, находиться здесь одному мне совершенно не хотелось. Было немного неуютно. Я никогда в жизни не оставался один. Не успокаивал меня и тот факт, что Гаранин тоже будет встречать Новый год здесь. Он-то прекрасно знает, чем можно заняться в пустующей школе. Не первый год так развлекается.
— Вынужден? — вдруг повысил голос Роман. Гвэйн удивлённо поднял голову на резкий звук, я же поддался стадному чувству и повернул голову в направлении Гаранина. — Лео. Сделай с ним что-нибудь, — умоляюще протянул он.
— Например?
— Не знаю. Отправь его принудительно посылкой домой, отдай на время в приёмную семью, убей, но не оставляй меня с ним вдвоём на каникулы! — последнюю фразу он практически прокричал. И чего так переживать-то?
— И что ты так разволновался? После первой недели своего пребывания здесь он не проявлял больше признаков агрессии в отношении преподавателей, своих сокурсников не подставлял, в основном ограничивался мной. — Ровно проговорил Лео, окидывая меня оценивающим взглядом.
— Вот! Ты разве не находишь это странным? Может, это бомба с замедленным механизмом, и он намерен направить всю свою нерастраченную энергию конкретно на меня, — прорычал Гаранин, также поворачивая голову и окидывая меня изучающим взглядом.
— Ты себя переоцениваешь, — хмыкнул староста.
— Да, Ром, ты себя переоцениваешь, — кивнул я, за что получил в ответ два недружелюбных взгляда.
— Я сейчас отлучусь ненадолго, а потом решу, что с вами делать, — вздохнул Лео и направился к выходу из гостиной.
— Я надеюсь, ты за топором пошёл? — с надеждой в голосе спросил Гаранин.
— Почему ты всегда предпочитаешь решать проблемы так радикально? — поморщился Демидов.
— Может, потому, что я Гаранин?
— А вы уверены, что есть проблема? — вновь вклинился я.
— И ты хочешь, чтобы я с ним остался? — совершенно спокойно спросил Роман Демидова.
— Я что-нибудь придумаю.
— Уж придумай, будь добр.
Не знаю почему, но мне стало обидно. Вроде никаких проблем я им не создавал, а они всё равно ко мне относятся несколько предвзято. Хотя никакого негатива от них по отношению к себе я не чувствовал. Будто они так же, как и преподаватели, не знают, почему из всего факультета единственные общаются со мной. Кипя от злости, я хлопнул дверью со всей силы и лёг на кровать.
Дома мне запретили появляться, крёстный перестал мной заниматься, интересоваться и далее по списку. Отец вообще ни разу не написал и не вспомнил о моём существовании, хотя я попросил его тогда в том письме позаниматься со мной немного и чуть ли не душу ему раскрыл. Заботятся они обо мне, как же. Даже не вспоминают. Заперли в тюрьме строгого режима и вздохнули с облегчением.