Сквозь деревья лился мягкий жёлтый свет зажжённых внутри крохотных баночек огоньков. Простой навес, сохранившийся у Мародёров со времён моего двенадцатого дня рождения, укрывал Джеймса и Лили от дождя. Девушка, прижимаясь к плечу Поттера, что-то ему тихонько говорила, Джеймс светился от счастья. Я осторожно подкралась к парню, положила букет неподалёку и фыркнула, стараясь держаться в тени. Оглохший от любви Поттер меня не заметил, пришлось тихонько тявкнуть, чтобы привлечь его внимание.
Встрепенувшись, Джеймс повернул голову и, увидев букет, расплылся в счастливой улыбке. Одними губами прошептав «Спасибо», он потянулся за цветами. Лили меня, к счастью, не заметила. Я видела, как Поттер, что-то бормоча и краснея, протянул девушке букет. Изумлённая Лили протянула руку, коснулась цветов… и тут же ночная тишина наполнилась тихим мелодичным звоном, сладкий чарующий запах ударил в нос, кружил голову. Тугие белые бутоны один за одним распускались, резные треугольные лепестки, испещрённые замысловатым узором источали бледное серебристое сияние. Была бы я человеком, ахнула бы. Собственно, Лили так и поступила: зачарованно ахнув, она порозовела, глядя то на цветы, то на Джеймса. Поттер же покраснел, как маков цвет. Лили осторожно потянулась к парню и осторожно коснулась губами алеющей щеки. Я почти слышала его восторженный вопль, рвущийся из груди, но всё же сдержанный каким-то невероятным чудом.
«Счастливые, мне бы так», — подумала я, медленно бредя к Сириусу и Эду.
***
Взмахом волшебной палочки Эд высушил поваленное заросшее мхом бревно и уселся на него. Сириус уже превратился в человека и, уперев руки в бока, любовался вскипавшей от дождя водной гладью. Чёрные отросшие волосы он убрал в хвост.
— Ну-с, — хмыкнул Мародёр, круто обернувшись к Эду. — Личная жизнь Джима, наконец, устроена. Лина тоже с Арти расхаживает. Ремус обещал поколотить меня, если я полезу в его личную жизнь, у Пита шансов на отношения столько же, сколько у меня на перемирие с моей мамашей, так что… Остался только ты, Эд.
— Я? А я что? Я только что расстался с Бетти, — встрепенулся Эд.
— А серьёзного ничего не хочется? — хитро прищурился Сириус.
— А тебе? — парировал Лафнегл. — Меняешь дам, как перчатки, не стыдно потом в глаза им смотреть? К тому же, ходят слухи о Марлин…
— Марлин это другое, — отмахнулся Сириус. — Она скорее.. Как младшая сестра. Нет, плохой пример. Она больше, чем сестра. Ай, я не знаю, чего я хочу, отстань.
— Ты первым начал этот диалог.
— А всё же, — не унимался Бродяга. — Ты не хочешь снова завести отношения?
— Зачем? — пожал плечами Эд, глядя на воду. В сердце тупой болью отозвалось старое воспоминание. — Было бы немного неприлично, если бы я, провстречавшись с Бетти почти год, тут же нашёл себе новую подружку…
— Так и скажи, что моя сестра не даёт тебе ни шанса, — усмехнулся Сириус и пихнул Эда в плечо. — Не смотри на меня такими удивлёнными глазами. Я же не слепой. Я вижу, как ты порой на неё глазеешь. <Такой же взгляд я видел у Ремуса, когда они встречались. Да и сейчас порой вижу, чего уж там. Ну, так что? Почему не подойдёшь и не скажешь?
— Как у тебя всё просто, Сириус, — огрызнулся Эд, стараясь скрыть смущение. — Это тебе не шоколадку в «Сладком королевстве» купить. А даже если бы я и хотел… Я знаю, что ей пока это не нужно.
Он помнил её слова, сказанные в том сне. Он помнил, как легко она отказалась от дара любви со словами «сердце-то не железное». Он помнил, как она прошипела Бетти, что он, Эд, ей не сдался. И всё бы ничего, если бы каждую ночь он не вспоминал горячий поцелуй в пещере, не вспоминал бы её жаркие, мягкие губы, её горячее дыхание… В сердце снова шевельнулась тупая боль.
— И? Будешь ждать знамения свыше? — скептически хмыкнул Сириус. — Тогда ты рискуешь превратиться в Джастина.
— Я не возражаю, — тихо сказал Эд. — В конце-концов, твоя сестра не одна такая во всём свете.
— О нет, дружище, — хохотнул Сириус. — Поверь, другую такую ты не сыщешь. Это чудо в перьях одно такое.
Зашуршали ветви. Из кустов выползла чёрная лисица. Сириус поднялся на ноги, сладко потянулся и сказал:
— Ну, моя очередь. Пойду к ним, посмотрю, что творится. Вернусь к моменту зажигания фейерверков.
Лиса фыркнула, провожая чёрного косматого пса взглядом. Потом она посмотрела на Эда. Синие лисьи глаза пронизывали его, словно рентген. Растерявшись, парень похлопал по бревну рядом с собой. Марисса смерила его снисходительным взглядом, но устроилась рядом, обернув пушистым хвостом чёрные лапки. От лисицы шло тепло, мягкий мех манил провести по нему ладонью. Не удержавшись, Эд опустил руку на макушку лисы аккурат между ушами. Прижав уши к затылку, Марисса тряхнула головой и клацнула зубами.
— Понял-понял, — засмеялся парень, подняв руки вверх. — Больше не буду.
Лиса фыркнула, мол, так-то. С робкого листочка на нос ей шлёпнулась крупная капля. Смешно сморщившись, она чихнула раз, другой, третий. Эд не сдержался и рассмеялся. Лиса обиженно засопела и превратилась в девушку, продолжавшую чихать.
— Апчхи! Дуралей, что смешного? Вот заболею, не с кого будет трансфигурацию списывать!
— Извини, но это было так… мило, — снова засмеялся Эд. Марисса секунды три хмурилась, потом махнула рукой и тоже рассмеялась.
Она села рядом с ним, прижавшись к нему плечом. Сердце Эда болезненно ёкнуло. Его тянуло приобнять её, но он понимал, насколько это будет неуместно и не нужно. Он убеждал себя в том, что со временем всё само успокоится, что со временем она даст ему знать, что готова. Или что это болезненное наваждение пройдёт, оставив на месте сердца выжженную пустоту, которой будет до лампады, кого любить, а кого нет.
— У меня странное дежавю, — прошептала девушка, глядя на озёрную гладь. — Как будто мы так уже сидели. Было так… хорошо. Ничто не имело смысла, кроме озера и… Впрочем, ладно, неважно. Как считаешь, мы могли бы повторить то наше приключение? Тринадцать испытаний?
— Думаю, да, — улыбнулся Эд. Мерлин, он прошёл бы их ещё сотню, тысячу раз! Лишь бы быть рядом с ней, лишь бы чувствовать это сладкое головокружение, когда она берёт его за руку, чтобы испытать эйфорию того первого полёта, чтобы забыться в пляске карнавала жизни. Он согласен был бы даже на вечную мелодию из бара! Лишь бы она не забыла поцелуй, не забыла вырвавшиеся в отчаянии слова.
С другой стороны… что он теряет? Сердце Эда снова ёкнуло, в горле появился противный комок, не дающий сказать ни слова, желудок судорожно сжался. Уняв волнение, выровняв внезапно сбившееся дыхание, Эд собрался с мыслями и медленно произнёс:
— Марисса, я давно хотел сказать. Тогда в пещере я…
— Эй, вы двое! Зажигайте фейерверки, чего расселись? — в кустах возникла физиономия Блэка.
Эд понял, что он вполне способен на убийство.
***
Жизнь была хороша, как чашка кофе в зимнее утро! Я успела позабыть о дьявольской помолвке, С. О.В. уже не так пугал, Джеймс больше не требовал страховки на свиданиях. Лина нежилась в объятьях Арти, я тискала Инсендио, почитывая какую-то книгу, Эд периодически бренчал на найдённой где-то в гостинной гитаре. Даже Сириус перестал пудрить бедным девочкам мозги и начал уделять Марлин больше внимания. Роман Лили и Джеймса был чудо, как хорош. Парочкой любовались все без исключения. Жизнь была хороша до безобразия!
Именно, что до безобразия. И Судьба решила это безобразие пресечь одним апрельским вечером.
Я, Лина и Ремус засиделись тогда допоздна в библиотеке. Мадам Пинс едва ли не пинками выгоняла нас из своих владений. Возмущённо побухтев, мы отправились к лестницам. Рем предложил срезать через узкий коридор, в котором меня когда-то подстригли.
— Я так рада, что у Джима и Лили всё хорошо сложилось, — говорила Лина.
— Ага, зато Снейп ходит, как скисшее молоко, — усмехнулся Рем. — Хотя после той ссоры с Лили…
— Какой ссоры? — встрепенулась я.
— Ну, Джим и Сириус начали его задирать, Лил за него вступилась, Снейп оскорбился и заявил, что ему не нужна помощь, цитирую, грязнокровки.