Эпизод 4. Соблазнение
Джастин быстро шагал по поднимающемуся коридору. Времени было мало, меньше, чем у Эда. Он чувствовал, как Чума растекается по его жилам горячим потоком. Прикладывая пальцы к потемневшей коже, он чувствовал, что плоть его холодна, как лёд. Джастин знал, что в миг, когда Чума достигнет сердца, он станет Ангелом. Это уже не пугало, он вполне смирился, свыкся с этой мыслью, хотя и продолжал изо всех сил цепляться за то, что от него осталось.
В голове немилосердно жужжало. Бормотание Ангелов не прерывалось ни на миг. Джастин знал, что идёт осада Башни, слышал, как Ангелы переговариваются друг с другом, отдавая приказы и отчитываясь о потерях. Он слышал, что их становится всё меньше, что появляются новые Ангелы из ряда повстанцев, он знал, что группа Ангелов по какой-то причине ополчилась на своих же собратьев, о чём повстанцы не догадывались.
Он чувствовал иррациональное желание выхватить меч и нестись в бой, прославляя свою Госпожу, но знал, что нужно двигаться вперёд, дальше, дальше. Быстрее. Он чувствовал, как ужас расползается по позвоночнику. Словно кто-то тянет сзади к тебе руку, норовя схватить за плечо. И стоишь, умирая от страха, ждёшь, когда рука, наконец, схватит, не в силах обернуться. Потому как если обернёшься, если увидишь руку и её обладателя, погибнешь.
Впереди возникла дверь. Не колеблясь ни мгновения, Джастин распахнул дверь, надеясь оставить ужас за нею, прищемить эту треклятую руку. Но страх проскользнул вслед за парнем, неотступным спутником дыша ему в спину.
Зал был погружён в мягкий полумрак. В воздухе под потолком парили свечи, как в Хогвартсе, в Большом зале. В отличие от остальных помещений, это выглядело обитаемым: кофейный столик с бокалами и кувшином, наполненным чем-то чёрным, широкий диван с кремового цвета бархатной обивкой, пара кресел в тон, несколько высоких цветочных горшков, отделанные красной драпированной тканью стены, пара картин на подставках, ковёр и туалетный столик. За туалетным столиком сидела, прихорашиваясь, молодая женщина. Джастин заглянул в отражение в зеркале, пытаясь её рассмотреть. Она была невероятно красива. Мягкий свет свечей заставлял бархатистую смуглую кожу сиять матовым светом, очерчивал изгибы скул и тонкого носа, зажигал ярким огнём тёмные миндалевидные глаза, играл в чёрных, стриженых по плечи волосах.
Казалось, женщина не замечала изумлённо замершего Джастина, она была поглощена собой. Лишь через несколько секунд она взглянула на него из-под полуопущенных пышных ресниц, губы её расползлись в ласковой улыбке.
— Ну вот, а я уже заждалась.
Джастин почувствовал внутреннюю дрожь. Она предстала перед ним, стояла так близко, во плоти, как простая смертная. Такая прекрасная, такая могущественная, такая… немыслимая. Голова шла кругом. Непроизвольно Джастин сделал шаг к ней навстречу и почувствовал, как меч глухо стукнулся о его ногу. Нет, держать себя в руках! Это западня!
— Не думай, что я буду тебя пытать, мой юный герой, — снисходительно усмехнулась богиня. — Убери руку с меча, я просто хочу поговорить.
Грациозно и плавно она встала, прошлась по комнате, подошла к кофейному, налила из графина в кубок некую густую тягучую чёрную жидкость и села на диван, закинув ногу на ногу. Жестом она предложила Джастину присоединиться. Парень продолжал стоять, разрываемый двумя противоречивыми чувствами: сбежать или покориться.
— О, Джастин. Милый, противоречивый Джастин. Тихо страдающий, никем не замеченный. В тебе столько отчаяния, столько безнадёги… Я почувствовала её сразу, как только ты вошёл в эту башню. Но, тем не менее, ты продолжаешь бороться. Я тебя не виню в твоём желании, напротив. Немногие мои воины могут похвастаться таким упорством, — говорила Исида, покачивая в руках кубок. — Милый мой Джастин, твоего друга (или недруга, ты и тут разрываешься) вела сюда судьба. Сколько нитей вероятности должны были переплестись, чтобы он сюда попал, м? Даже я боюсь их всех посчитать. Но ты… тебя привёл сюда случай. Не в Ловушку, в Башню. Возможно, ты был даже призван мне помочь.
Сладкие, как яд, речи обнимали слух Джастина, гипнотизировали его. С трудом взяв себя в руки и осмыслив сказанное, он изумился:
— Тебе? Помочь?
— Я предлагаю тебе небольшую сделку, мой дорогой Джастин, — Исида подалась чуть вперёд. — Я хочу, чтобы ты стал моим Чемпионом. Ты ещё не Ангел, а поэтому можешь стать им. Я попрошу тебя только об одном: не дай Лафнеглу закрыть Ловушку. Можешь поступить, как угодно: убей, задержи, но не дай ему закрыть Разлом.
Джастин молчал. Он пытался обдумать её предложение. Он хотел остановить Эда, хотел сам ускользнуть из Ловушки, да. Но… это было лишь минутное помрачение, потаённые желания, которые Чума выскребла со дна его души. Нет, он не мог, нельзя… Большая часть его сущности хотела подчиниться Исиде, хотела исполнять её прихоти и погибнуть ради её милости, но… Нет. Он готов был разбиться в лепёшку только ради одной девушки, ради её синих глаз и лукавой улыбки.
— Ты ещё не выслушал, что я готова тебе предложить, а уже отказываешься, — засмеялась Исида. Она видела его насквозь.
— Ты дашь мне сбежать, это ясно, как божий день, — буркнул Джастин, складывая руки на груди. — Или исцелишь от Чумы.
— Я не могу исцелить тебя от Чумы, мой дорогой, — покачала головой Богиня. — Такова природа этого места. Ты и сам спасёшься, если уйдёшь отсюда.
— А если я не хочу уходить? Зная, какую цену я заплатил? Какой смысл мне появляться в том мире? Он мне ничего не даст.
— Мир? Нет, не даст. Но я могу дать кое-что. Я могу дать тебе её.
Черты её лица начали изменяться. Кожа становилась всё бледнее, руки тоньше. Волосы крутыми локонами опускались ниже плеч, глаза светлели, приобретая васильковый оттенок. Усмешка зазмеилась на алых губах. Изогнув чёрную бровь, девушка откинулась на диване. Джастин стыдливо отвёл глаза, чувствуя, что краснеет. Она была совершенно нагой.
— Не скромничай, ты её себе такой и представлял, — засмеялась Исида голосом Мариссы. — Корчишь из себя святошу? Тебе идёт скромность, мой милый Джастин.
«Мой милый Джастин«… О, он душу бы продал за то, чтобы эти слова слетели с её уст. Это было слишком для него. Большая часть него хотела подчиняться Исиде, но тот маленький кусочек его души, которым он оставался, из всех сил цеплялся за воспоминания о Мариссе, не давая себе подчиняться Богине. И вот… Нет, это, пожалуй, подло.
— Я дам тебе её любовь. Я разрушу её контракт, она будет твоей, если ты согласишься… помочь мне. — Она неслышно приблизилась к нему. Лёгкой рукой она коснулась его щеки.
— А как же Эд? –дрогнувшим голосом спросил Джастин, поднимая на неё глаза.
— Как только ты отсюда выберешься, никто из вас о нём не вспомнит, — улыбнулась девушка, заглядывая ему в глаза. Она стояла так близко, невыносимо близко. Достаточно было лишь шевельнуть рукой, чтобы коснуться её белой кожи. Джастин чувствовал исходящий от неё запах, такой терпкий, душистый, лёгкий. — Ты ничего не потеряешь, поверь. Я сотру Эда из истории в тот миг, когда истечёт его время. Ты получишь всё, чего мог бы пожелать. Только стань моим Чемпионом, милый Джастин.
Она протянула ему наполненный чёрной вязкой субстанцией кубок. Джастин не решался взять его. Он всё ещё колебался. Он не знал, он хотел, он не мог…
Или мог? ..
========== Часть 27. (Последнее испытание) ==========
Страшный удар сотряс Башню до самого основания. Пол, дрожа, ушёл у Эда из-под ног. Парень пытался цепляться за что-то, но руки скользнули по гладкой стене. Вскрикнув от боли, Лафнегл повалился навзничь и кубарем полетел вниз по пологому скату, по которому поднимался, спиной выбив дверь, в которую вошёл. Удар затормозил падение, но голова немилосердно гудела, как медный колокол.
— Да что ж такое… — пробормотал он, пытаясь привести мысли в порядок и унять звон в ушах.
— Это война, Эд, — раздался голос Джастина где-то сзади.
Эд поспешно вскочил и обернулся. Голова тут же пошла кругом, пришлось схватиться за стену, чтобы снова не упасть. Сильно же он приложился. Справившись с дурнотой, Эд поднял глаза на приятеля и содрогнулся от ужаса. Лицо его было покрыто тёмными пятнами, левый глаз стал красным, а плоть на правой руке, откуда началось заражение, клубилась чёрными сгустками тумана, как у Ангелов.