Преградой большой войне осталась только река, и то лишь до тех пор, пока орки не построят достаточно плотов. Корад представил, сколько пленников из пограничных княжеств сейчас под бичами орков рубят и волокут к реке вековечные сосны. Страдания людей и внутреннее концентрированное зло войска орков и разбудило его. Славуд даже зубами заскрипел - нет, не зря Саафат создал свое братство - если бы все получилось, и Хорузар умер бы год назад, ничего этого не было бы, и мир стоял бы еще несколько лет до появления новой личности у какой-нибудь из рас.
Что делать? Похоже, он первым узнал о вторжении, надо предупредить всех, до кого сможет дотянуться. Но сначала надо убедиться еще раз. Корад распахнул дверь и шагнул в ночь. На палубе просыпался народ, те, у кого не было денег даже на общую каюту. Лошади внизу на палубе, под навесом, тоже забеспокоились, видимо и животных коснулась растекшаяся вокруг войска аура зла и страдания.
Все - и те, что были на открытой палубе, и поднимавшиеся из трюма, и первые, появившиеся из кают, - сразу бросались к левому борту. Первые восхищенные восклицания, вызванные величественной картиной расцвеченного огнями берега, быстро сменились на шепот и горестные вдохи. До людей начало доходить, что это такое.
- Ну, вот! Дождались! - высказал общее мнение стоявший рядом с рулевым капитан. Он вставил еще пару крепких словечек и подытожил, - Кончилась мирная жизнь. Последний раз иду этим путем. Назад возвратиться уже не смогу.
Потом горько добавил еще: «А говорили, что орки боятся воды...»
Где-то внизу заплакал ребенок, и испуганная женщина стала его успокаивать. Все, кроме капитана, говорили шепотом, словно боясь, что орки на берегу могут их услышать. Баржа жалась к самому краю фарватера, подальше от ставшего теперь чужим берега. Корад еще постоял, вглядываясь в огни на берегу, и лишь когда дышащее злом мерцающее марево осталось позади, он вернулся в каюту. Теперь все планы менялись, но раз он все равно высадится в Серебримусе, то все-таки разберется, что там происходит и заберет Соболя. Теперь каждый человек на счету.
****
Хорузар ехал вдоль фронта своих войск, еще какой-нибудь десяток лет назад никто не думал, что такое возможно - оркская кавалерия. А теперь даже самые упертые шаманы залезли на лошадей. И никто уже не шипит и не проклинает нововведения в вековечный уклад стаи. Хотя Хорузар и вспоминал с яростью годы плена, где-то глубоко в душе он понимал, что не будь этих позорных лет, он вряд ли добился бы своего нынешнего положения.
Подсмотренное там, в плену, стало основой того, что он совершил сначала со своими родовыми воинами, а потом и с остальной Ордой. Он впервые в жизни внес в организацию Орды элементы дисциплины, что и стало основой для создания этого страшного кулака, дробящего сейчас войска людей. Это и еще то, что он посадил всегда бегущих воинов-орков на лошадей. Теперь люди ничем не превосходили войска Орды, а их многочисленность, выносливость и природная склонность к войне давала оркам все шансы уже через несколько лет завоевать все земли от моря до Запретных Гор.
Все: и враги, и сородичи считали, что именно это и вознесло Хорузара на его нынешнюю вершину. Но никто из них, даже самые близкие не знали, что было еще кое-что, что по-настоящему и было первопричиной успеха.
Всем известно, что орки в плену не выживают - лишенные свободы и своей стаи, они чахнут и умирают, или сходят с ума и их убивают. Но это взрослые. У маленьких же орков психика гибче, и они все-таки могут приспосабливаться к новым условиям жизни. Так что будь Хорузар постарше, когда попал в руки людей, он наверняка сгинул бы в неволе.
Как бы то ни было, он все равно оставался орком - работать отказывался и часто впадал в ярость - поэтому его держали только на потеху и показывали за плату. То, что он был сыном вождя, вызывало дополнительный интерес. При очередном приступе, когда он начинал кидаться на приходивших посмотреть на него зевак, и пытался разорвать цепь, на которой сидел, его избивали и закрывали в клетку. Люди считали его зверьком и относились соответственно. Но Хорузар не был зверем - острый ум подсказывал ему, что лучше вести себя так, как от тебя этого ждут. Это легко укладывалось в сознании людей, и никто не обращал на него опасного внимания. Заметь они, что он интересуется всем, что видит вокруг себя, и подолгу обдумывает увиденное, его наверняка бы убили. Никому не нужен зверь, который думает - это опасно!