- Кто?
- Или ваши, - глаза эльфенка зло блеснули. - Или орки. Я не смог разобраться.
- И я не разобралась, - пропустив обиду мимо ушей, горестно вздохнула девочка. - Темно было.
- На нас тоже ночью напали. Хаарквинен меня на коня забросил и хлестнул. Он меня и вынес. Потом, днем, конь сам на место вернулся, - ребенок замолчал, снова переживая тот ужас. - Всех! Мама, сестра, слуги. Всем горло...
Голосок задрожал и смолк. Девочка поднялась, и подошла к эльфенку.
- Из родных никого не осталось? - она тихонечко обняла его за плечи. Тот дернулся, но вырываться не стал. 'Все-таки маленький, - подумала Марианна. - Только разговаривает как взрослый'.
- Отец. Но он на войне.
- И у меня отец. Тоже вою..- она осеклась. Отцы могли сейчас биться друг с другом. Поговаривали что эльфы нынче тоже выступят против людей. Эльф видимо, не услышал оговорки.
- Ты, наверное, есть хочешь? У меня есть кусочек хлеба.
Эльфенок сглотнул слюну. Попытался сделать гордый вид, но губы прошептали:
- Хочу.
Уже несколько дней девочка ела жидкую похлебку без хлеба. Берегла кусочек, на последний, самый голодный день. Помогала поспевшая черника. Её она ела прямо с кустов. Другая ягода - брусника, была еще белобокой, но и с неё получался хороший отвар. Раскрыв свою похудевшую сумку, она вытащила заветную тряпицу.
Развернув, вынула кусочек серого подсохшего хлеба. С сожалением посмотрела - делить тут нечего, и побыстрее отдала малышу. Тот с жадностью откусил кусок, проглотил не разжевывая, но вдруг выпрямился и стал аккуратно откусывать маленькие куски, и медленно жевать. 'Смотри, маленький, а гордый. Не хочет показать, что голодный' - Марианна и сама бы сейчас проглотила этот хлеб одним глотком.
- Я хочу пить...- чуть слышно сказал маленький эльф. Было видно, что он не привык просить. Девочка подскочила:
- Вот я действительно дура! Идти сможешь? Я тут недалеко видела родничок.
- Смогу, - с готовностью согласился тот. Поднявшись, он подобрал свой маленький лук и стрелу - всего одну, но красивую, словно игрушка. Больше вещей у него не было. Марианна довела его до журчащего среди редколесья маленького родника. Шел он по лесу как настоящий эльф. Не треснула не одна палочка. Казалось, трава не сминается. Девочка даже немного позавидовала.
Ключик бил прямо из-под земли. Берега заросли буйной травой, почти спрятавшей небольшую ямку с промытым галечником. Ручеек выплескивавшийся из этого корытца полностью пропадал в траве. Проходя здесь час назад, Марианна заметила это чудо только по веселому журчанию.
Напившись, эльфенок с достоинством вернул девочке кружку.
- Как тебя зовут? Меня Марианна.
- Леонойль. Это если коротко.
- Ты давно один?
- Два дня.
- А где твой конь.
Леонойль замялся:
- Он убежал.
- Ну и ладно, - успокоила девочка. - Пойдем пешком. Все равно когда-нибудь выйдем к людям. Сейчас вон черника поспела. Скоро другие ягоды подойдут. Да и грибы начали попадаться. Не пропадем.
- Эльф никогда не пропадет в лесу! - гордо ответил светлорожденный. - И скоро меня найдут.
- Конечно, конечно, - согласилась она. - Но кто найдет? Ты же сказал, что все погибли?
Остроухий малыш гордо сказал:
- Мой отец Леонойвелин.
Он произнес это так, словно признавался, что он король эльфов. Девочка чуть не засмеялась, но вовремя сдержалась.
- Ты, меня прости, Леонойль, но я это имя никогда не слышала.
Он вскинулся:
- Он правитель Леса у Синей горы.
Ничего себе! Про Синюю гору и про тот Лес Марианна конечно же знала.
- Это же древний Лес?! Значит и эльфы, и ты..?
- Да, - довольный произведенным эффектом, ответил малыш. - И лес изначальный, и мы первородные.
Теперь понятно. Конечно, его уже ищут.
- Как же вы оказались в наших лесах?
- Леса не ваши, - важно поправил он. - Они принадлежат клану Хаарк. Это мой дядя. Отец отправил нас к нему, потому что на Синюю напало слишком много врагов. И нам - матери, сестрам и мне надо некоторое время пожить у дяди. Так сказал мой отец.
'Кругом война' - вздохнула Марианна.
- Но ты не думай, я не буду здесь отсиживаться, когда идет война. Отец сказал, что отправляет меня только потому, что рядом с женщинами в пути, должен находиться воин. Я должен был присмотреть за сестрами и мамой.
Зеленые глаза маленького эльфа опять заблестели. Он быстро наклонил голову, чтобы скрыть слезы. 'Значит эльфы, так же врут своим детям, чтобы спасти их, как и люди' - подумала девочка, а вслух сказала:
- Ты ничего не мог сделать. Ты не виноват.
- Нет виноват! Я должен был биться с врагами. Я мужчина! - уже не скрывая слез крикнул эльфенок. - Проклятый конь. Он так быстро мчался!
- Знаешь, как я стреляю? Смотри!
Он вдруг подхватил лук, в один момент наложил стрелу на тетиву, и, как будто, совсем не целясь, выстрелил. Стрела ушла в заросли, и там что-то забилось и зашуршало. Леонойль побежал туда. Вскоре он вышел. На стреле, роняя капли алой крови, была насажена тушка рябчика.
- Видела? - по-мальчишески похвалился он.
- Какой ты молодец! - искренне похвалила она. В голове у неё вертелась совсем другая мысль. Больше они не будут голодать. Он же эльф, хоть и маленький. Значит в лесу как дома. А она даже не видела и не слышала этого рябчика. Всё, сегодня у них будет суп с мясом.
- Давай сегодня никуда не пойдем. Заночуем у родника. Я сварю эту птицу и мы по нормальному поедим. А завтра с утра двинемся.
Услышав про еду, мальчик сразу согласился:
- Только подожди, сейчас я принесу ещё одного. Рябчики всегда стаей живут.
Действительно, не успела Марианна ощипать птицу, малыш вернулся. На стреле висела ещё одна тушка. Он подошел, и как заправский охотник стал учить девочку:
- Не надо его ощипывать - это не курица. Смотри.
Маленькими пальчиками он надорвал кожу птицы у хвоста и словно вывернул тушку из перьев. Потом запустил пальцы внутрь, вытащил оттуда и стряхнул в траву комочек внутренностей.
'Нет, ему точно не шесть, и не семь лет, - снова подумала девочка. - Только ведет себя иногда как настоящий ребенок'.
Впервые за много дней она наелась досыта. Горячий бульон в котором плавали кусочки последней морковки, нежное мясо, которое Марианна немного подсаливала (эльфенок от соли отказался) - пировать, так пировать. После такой еды, их даже разморило. Не дожидаясь ночи, они заснули. Ночью она проснулась от того, что сонный эльфенок подполз к ней и не открывая глаз приткнулся спиной к её животу. Марианна улыбнулась, обняла и прижала мальчишку к себе. 'Почему у меня не было братика?' - засыпая подумала она.
Утренняя свежесть холодила спину. Надо было вставать. Но девочка не двигалась. Малыш-эльфенок пригрелся, прижавшись к ней, и она не хотела его тревожить. От него пахло чем-то неуловимо приятным. Марианна никак не могла вспомнить этот запах. Он навевал воспоминания о чем-то детском и очень хорошем. Наконец всплыло: вечером, перед праздником смены года, когда за стенами волшебным ковром, в свете луны, серебрится снег; отец заносит в дом большую корзину. Клуб морозного воздуха, отсеченый закрытой дверью, катится через всю избу к печи. Не добежав, тает. Печь весело потрескивает, съедая березовые поленья и играя зайчиками на полу.
Отец ставит корзину на лавку, шарит рукой в соломе, которой до верху набита плетенка, и вдруг вытаскивает яблоко! Оно словно с яблони. На обломанном черенке два засохших зеленых листочка. Отец обтирает его рукавом и подает Марианне. Она смеется от счастья. Нюхает яблоко. Среди волшебного зимнего вечера, оно пахнет летом.
Девочка, отогнала видение. Ненароком расплачешься. Больше нельзя себе это позволять. Теперь она не одна, на ней забота об этом малыше. Осторожно, стараясь не разбудить эльфенка, она отодвинулась. Тихонько выдернула из-под ребенка край сарафана, и хотела встать. Малыш что-то пробормотал на эльфийском. 'Словно колокольчик дзинькнул', - подумала девочка. Он открыл глаза, мгновение соображал, и вдруг улыбнулся: