- Пойдем! – завел ее в свой кабинет и подхватив словно пушинку, усадил на стол. – Что там тебе мать наговорила?
- Она меня не оскорбляла, - неуверенно начала лепетать. – Просто дала понять, что я тебе не пара. И никогда не стану. Но самое худшее, она мою мать затронула.
- Пока она не поменяет свои взгляды, будет вне нашей семьи!
- А разве ты сам так не думал? – задела за больное. Она права, я и сам грешен.
- Мы уже выяснили какой я дурак. Только у меня есть право тебе выговаривать, поняла? Мне ты как львица противостоишь, а матери сегодня не смогла и слова в ответ сказать.
- Это же твоя мать. Как я могла… А еще я понимаю, что в чем-то она права.
- Это не ее забота. Моя мать, ее подруги и очень многие женщины их круга ничего не сделали сами в этой жизни, в отличие от тебя. Без своих мужей и богатых отцов они никто. Ты выше их!
- Я не хочу, чтобы из-за меня ты с родителями ссорился!
- Это не ссора, а скажем «вытравливание» снобизма.
Алекс
Самый ужасный вечер, приобрел совсем иной окрас. Меня словно приговорили к казни, а потом вдруг помиловали. И наступило облегчение. Сегодня Джеймс действительно доказал, что я для него важна. Он моя опора. Несмотря ни на что и ни на кого, он будет на моей стороне.
- Я тебя так люблю!
- И я тебя люблю, малыш!
Алекс
Я настолько была окрыленной и снова счастливой, что не замечала ничего вокруг. Я позволила себе расслабиться и жить на полную. Не боятся будущего, закрываясь в своей раковине, а жить здесь и сейчас.
Поэтому случайно увидев синяки на руках Фейт, когда ее рукав задрался, испытала настоящий шок. Внимательно к ней присмотревшись, пока она была поглощена работой, замечаю, что она похудела, да еще и бледная очень.
- Давай выйдем, - прошу, подходя к Фейт. Не хочу, чтоб девчонки слышали наш разговор, к тому же она до конца не раскрылась бы при них.
Мы направились на улицу. Свежий вечерний воздух, поможет нам немного прийти в себя.
- Прости меня, - аккуратно ее обнимаю, боясь того, что такие же синяки есть и в других местах. Неужели это Макс. Я же Джеймса изведу тогда, чтоб проучил гада.
- За что? – у Фейт глаза в два блюдца превратились, от удивления.
- За то, что на какой-то момент перестала замечать…что с тобой происходит.
- Я не из робких, ты же знаешь, - говорит твердым голосом, который так контрастирует с ее нежной внешностью. – Я могу за себя постоять!
- Это Макс? – киваю на ее руку. Длинный рукав шелкового платья сейчас скрывал синяк.
- Я сама виновата, - убивает меня своим ответом. Словно эти слова не Фейт сказаны.
- Фейт, милая, никто не имеет права поднимать на тебя руку. Как ты можешь винить себя в том, что он причинил тебе вред? Мы с Джеймсом столько раз воевали, не сосчитать, но он никогда меня не смел тронуть.
- Наверное это потому, что ты никогда ему не заявляла, - она вдруг замолчала. Глаза налились слезами. – Что сделала аборт. Убила его ребенка.
- Нет, - бессильно простонала, и притянула Фейт к себе. – Ты не могла! Правда же? Я не верю, что ты могла такое совершить!
- Теперь он меня ненавидит.
- Зачем? – мне было невыносимо это осознавать. Я бы скорее умерла, чем пошла на такой шаг.
- Только так он меня отпустит.
- Что значит отпустит?!
- Я решила уехать. Поеду к тетке, она в Италии уже лет пятнадцать живет. Мне это просто необходимо. А ателье. Ты уже готова самостоятельно им управлять.
Мы еще долго с ней стояли на улице, говоря обо всем. Я не хотела верить в услышанное. Не представляла себе, что она уедет. Но главное, я не могла поверить в то, что Фейт могла сделать аборт. Эта девушка способна противостоять толпе, любому вызову судьбы.
После откровений Фейт я долго не могла прийти в себя. Джейсон, узнав обо всем, пообещал разобраться с Максом. Но никто из нас не мог даже представить, как стремительно начнут развиваться их отношения. А точкой отсчета станет момент, когда откроется одна «маленькая» тайна.
Эпилог
Джеймс
- Джеймс! – чувствую, как меня настойчиво толкают в спину. – Джеймс, вставай!
С трудом открываю глаза и смотрю на жену. Испуганное лицо Алекс вмиг отрезвляет, от сна нет и следа.
- Пора! – говорит уставшим слабым голосом. Рукой обхватывает большой живот и прикусывает нижнюю губу.
Мигом вскакиваю с кровати и мечусь в панике по комнате в поисках одежды. Что за черт, вечно все наперекосяк. Только завтра Алекс должны были положить в больницу, чтоб нам не пришлось вот, как сейчас, в ночь мчаться. Тем более после первой беременности, когда она вынашивала Марис, остался неприятный осадок. Моей жене нелегко дались роды. Но хуже всего то, что тогда меня не оказалось рядом. За это себя корил.
Три года назад, когда Алекс рожала, я был в очередной командировке во Франции. Все пошло не по плану, и роды начались раньше времени. Мне удалось прилететь лишь вечером следующего дня.
Так что, наученный горьким опытом, во время этой беременности держал свою женушку как можно ближе к себе.
- Я позвонила девчонкам, сказала, в какую больницу ехать. Они помогут с Марис!
Бл*ть! Забыл что нужно брать с собой дочку. Паника совсем разума лишила. Кое-как натянув на себя первые попавшиеся вещи, иду за Марис, которая спит в своей спальне. Тихо подхожу к спящему ребенку и беру на руки. Дочка мило сопя, мостится поудобней у меня на руках, продолжая спать. Подхожу к ее шкафу и достаю сумку с вещами, которую Алекс заботливо подготовила заранее.
Когда я увидел Алекс, которая корчилась от боли в ожидании меня, жалость захлестнула.
- Я сам возьму, - сказал Алекс, когда увидел, что она тянется к ручке чемодана.
- Я своему врачу звонила, он трубку не берет, - напряжено говорит, сдерживаясь от боли, когда мы вошли в лифт.
Добравшись до машины, погрузил сонную Марис в детское кресло и пристегнул ее. Затем помог сесть Алекс.
Вижу, как жена до крови кусает губы, тихо постанывая. Вся бледная и измученная.
- Еще немножко потерпи, малыш! – прошу ее напряженным голосом. Поскорее бы закончился этот ад. Черт! Это ее последняя беременность. Никогда больше на это не подпишусь. Видеть жену в таком состоянии и понимать, что ничем помочь не можешь, выше моих сил. – Сладкая, не сдерживайся!
Если ей так будет легче, пускай кричит. Лишь бы оставила в покое свои губы, которые она уже измучила кусая.
- Я боюсь Марис испугать, - чуть ли не плача, заявляет.
- Я говорил что нужно няню нанять, но ты, как всегда, была против . Так бы не тащили ребенка с нами, - сорвался на нее и тут же пожалел. Я и сам не хотел, чтоб в доме постоянно маячил посторонний человек. Мы с Алекс пытались жить уединено, мало прибегая к услугам персонала.
- Майли приедет, чтоб помочь с Марис.
...
Через четыре часа мы стали счастливыми родителями во второй раз. Прекрасной крошечной и краснолицей девчушки. Когда я взял на руки свою дочь, я напрочь забыл, что мечтал в этот раз о сыне.
Алекс
- Спасибо! – уже в который раз благодарит Джеймс, смотря на нашу дочь, которая лежала около меня, тихо посапывая. Бедный мой, совсем напугала его.
- Она красивая! – не могу насмотреться на нашу кроху.
- Эта будет похожа на тебя! – заявляет, вызывая у меня улыбку. Наша Марис пошла в папочку. Причем не только внешне, но и характером, который во всю проявлялся у маленькой непоседы.
Первая такая долгожданная и выстраданная беременность изменила многое. То, что я не могла забеременеть около двух лет, нас с Джеймсом сблизило еще больше, вопреки логике. Он дал мне понять, что наш брак крепкий, как нерушимая стена.
А когда я все-таки смогла забеременеть Марис, то полностью пересмотрела свою жизнь. Настолько погрузилась в семью и материнство, что решилась на риск. К счастью оправданный, как позже выяснилось. Я сделала акцент на дизайне детской одежды. Вскоре и вовсе поменяла направление своего ателье и занялась разработкой удобной и стильной детской одежды. Дела пошли настолько удачно, что наши вещи раскупались уже далеко за пределами Нью-Йорка, завоевывая все больше аудиторию.
Мне нужен был толчок в карьере. После того, как Фейт переехала в Италию, я пыталась всячески себя занять, чтоб заполнить пустоту. Первое время я со слезами переступала порог ателье, и тоже хотела все бросить, но смогла себя пересилить.
Мне удавалось совмещать материнство и работу. Я теперь занималась только разработкой новых коллекций. Так что Джеймсу не доводилось жаловаться на отсутствие внимания с моей стороны. А он в нем, ох, как нуждался.