Екатерина Вильмонт
Невероятное везение
(Даша и Ko — 12)
Глава I
С чего-то надо начинать
В такую погоду только и болеть, огорченно подумал Петька и отвернулся к стене. Конец апреля, а на улице почти ноябрь. Холодно, мокро, серо. Но зато не так обидно… Привязалась проклятущая ангина… Горло уже не болит, а температура почему-то еще держится. Это мешает, а то можно было бы даже понаслаждаться болезнью — лежишь себе, на столике стоит здоровенная кружка с клюквенным морсом, хочешь, смотри телик или видак, хочешь, читай — папа принес еще три романа Незнанского. Правда, в последнее время они уже не такие интересные, но все-таки любимый герой Александр Турецкий по-прежнему совершает свои подвиги… Но с температурой ничего этого не хочется… «Хорошо, что у нас сейчас нет никакого расследования, а то бы я совсем извелся», — подумал Петька и снова уснул.
Проснулся он оттого, что в квартире кто-то был. Странно, кто бы это?
Эй, кто там? — крикнул он.
Петечка, это я! — услышал он голос бабушки Марии Львовны.
Баба Маня, ты? — обрадовался Петька.
Да, Петечка, я!
Что ты там делаешь, иди сюда!
Да я вот… Сейчас приду!
Петька услыхал, что она прошла в ванную, там включила воду. Но вскоре появилась, пряча глаза.
— Баба Маня, ты что? — перепугался Петька.
Вид у Марии Львовны был вконец несчастный.
Ты плакала? Что-нибудь с бабусей? — перепугался Петька.
Да нет, Петечка, это так, ерунда…
Баба Маня, не делай из меня дурака! Что, я тебя не знаю? Ты из-за пустяков плакать не станешь!
Полторы тысячи — это, Петечка, совсем не пустяк!
Какие полторы тысячи?
У меня в сумке было полторы тысячи, мне долг отдали…
И ты их потеряла?
Можно сказать и так!
У тебя их украли?
Ну не то чтобы… Но, в общем, да, украли.
Баба Маня, ты говоришь загадками.
Просто мне стыдно. Я такая дура! Я только потом сообразила, что это была целая шайка.
Баба Маня! Немедленно все расскажи!
Нет, Петя, не расскажу! Я же тебя знаю, ты хоть и болен, соберешься их ловить! А я за тебя боюсь!
Баба Маня, во-первых, ты сама сказала, что я болен. У меня сил не то что бандитов ловить, даже телевизор смотреть нету! Но я должен все знать, да и тебе легче станет, если ты все расскажешь.
Мария Львовна внимательно посмотрела на внука.
Только, Петька, чур, никому ни словечка!
Родителям и бабусе — ни слова! А своим друзьям… Им обязательно надо сказать, они могут помочь.
— — Петя, я не хочу! Почему из-за моей дурости должен кто-то рисковать? И ведь я всегда так гордилась собой, что ни в какие «МММ» и «Чару» деньги не вкладывала, а тут… Понимаешь, иду я по подземному переходу, и подскакивает ко мне молодой человек, очень приличный с виду, и сует в руки какую-то карточку. Мол, у них открывается новый магазин видеотехники, и они проводят лотерею… Не хотела я ее брать, видит бог, а он мне насильно всучил и подвел к какой-то девице, у которой в руках был журнал с номерами. Она выхватила у меня карточку. У вас, говорит, восемнадцатый номер, а у вас, женщина, двадцатый! Я гляжу в журнал и вижу — под восемнадцатым номером написано — приз, а под двадцатым — шанс. А тут еще какой-то парень подскакивает с карточкой, уж не знаю, что там у него было написано, только девица ему тут же без долгих слов сотенную бумажку вручила…
Так, — проговорил Петька, — это чтобы ты ничего не заподозрила.
Это я потом сама поняла, только уже поздно было… Ну вот, девица объясняет, что поскольку у меня приз, я могу выбрать, что взять: телевизор или деньги. Причем телевизор-то хороший, «Сони», но получать его надо на каком-то складе, и вроде ни к чему он нам, да и вам тоже, вот я и подумала, что неплохо будет, если я приз деньгами возьму…
Баба Маня! Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, ты же сама знаешь!
Знаю. Бес попутал! Старая дура!
Ну а что дальше-то было?
Дальше? А дальше я сказала, что беру деньгами! А тогда она, девица эта, говорит, вы мне сейчас дайте пятьсот рублей, а я вам через две минуты верну две тысячи без пятидесяти рублей, это мои проценты! А тут женщина, у которой шанс выпал, спрашивает: «А что мне-то будет?» — «А вам, если внесете тысячу, достанется вся сумма, конечно, если эта женщина — то есть я — не захочет все себе оставить…»
И ты, чтобы не потерять пять сотен, дала ей еще тысячу? — воскликнул Петька.
Откуда ты знаешь?
Баба Маня, это же обыкновенная пирамида! А потом вторая внесла две тысячи, чтобы не потерять первую, и забрала всю кассу, так?
Так… Там еще какая-то женщина стояла, она все меня подзуживала: возьмите у меня, если вам не хватает, вот сто рублей, отдадите мне потом двести, и хорошо…
Ты не взяла?
Сто рублей взяла… Мне не хватало. А уж, когда я сообразила, что меня просто облапошили, я как закричу, что ж вы делаете, у меня же копейки не осталось! А девчонка эта наглая говорит, вы внесите две тысячи, у вас преимущественное право перед той женщиной, и все деньги достанутся вам. Я говорю, у меня же ничего нет, вы же видите! А она — займите у кого-нибудь или же долларами дайте. Ну, тут уж у меня хватило ума просто унести ноги! Еще эта тетка, что мне сотню дала, за мной шла, причитала, что вот сотню зазря потеряла, так у меня сорок рублей в кармане завалялось, так я ей в морду швырнула, поняла, что она с ними заодно! Скажи мне, Петечка, а вот та, что выигрыш унесла, она тоже с ними?
Можешь быть уверена! Если бы у тебя еще деньги нашлись, она бы тоже в кармане тысчонку-другую обнаружила… Да они все там из одной шайки.
Знаешь, когда она, отдав тысячу, полезла еще за двумя, мне уже стало ясно, что меня надули, и я потребовала обратно свои деньги…
А они над тобой посмеялись?
Нет, я же говорю, предложили еще занять, но тут я опомнилась… Не хватало только в долги залезть…
И на том спасибо! — улыбнулся Петька. — А теперь, баба Маня, напрягись маленько, и давай запишем их приметы. Ты их хоть запомнила?
Представь себе, да! Особенно девчонку. Да и тех двух сволочных баб тоже!
Баба Маня, будь добра, достань из моего стола тетрадку и ручку.
Зачем это?
Как зачем? Приметы записать. Я их капитану Крашенинникову на всякий случай дам.
Станет он с этим возиться! Скажет — сама виновата, дура старая! И будет прав!
Может, он и будет прав, но, баба Маня, сама подумай, сколько еще народу они вот так облапошат. Хорошо тебе, ты с голоду не помрешь, и вообще… А у других они таким манером последние деньги выманят…
И ведь как у них все продумано… Специально стравливают двух клиенток. Ах, продувные бестии!
Все, давай вспоминать! Как выглядела девчонка, в чем была одета?
На ней была черная кожаная курточка, сама она брюнетка, а глаза светлые-светлые, видать, волосы-то крашеные… Лет ей не больше двадцати двух, ногти выкрашены таким серебристым лаком с крупочками…
С какими крупочками? — не понял Петька.
Ну, знаешь, будто шарики серебристые в лак подмешаны…
А, знаю! Дальше!
И помада у нее вроде бы синеватая…
А ногти длинные?
Длинные, точно! Но больше, пожалуй, я ничего не запомнила…
Это не так уж мало! А теперь тетки…
Ну, та, что миллионы-то из сумки доставала, была такая полная, стриженая, волосы седые, но темные, понимаешь?
Ага!
— Плащ на ней был желтоватый, а на шее зеленый шарфик с цветочками. Сумка такая хозяйственная на «молнии», вот в точности как у твоей мамы, только не синяя, а черная в горошек!
— Баба Маня, ты гений!
— А вторая, та, что взаймы давала, лет за шестьдесят, в сером пальто, и пучок у нее на затылке бордовой косынкой перевязан!