Когда поверженный рыцарь встал, аудитория разом выдохнула. И когда он вытащил меч из камня, он поднялся над бесславием, чтобы защитить тех, кто не может себя защитить.
Вайолет шмыгнула носом. Он, пожалуй, напомнил ей того рыцаря на белом коне, о котором грезит каждая девушка. Только настоящий рыцарь может броситься на поиски пропавшего ребенка за несколько минут до начала важного выступления. И при этом еще умудрится флиртовать и назначить свидание.
Так кто он: легендарный герой или превосходный актер? Вероятно, это не имеет значения. Сегодня он поставил потрясающий спектакль, и он старался не для себя, вернее, не только ради себя. Это был благотворительный спектакль — он помогал обездоленным, и романтика шпаги служила ему вдохновением. Не его вина, если он мимоходом еще и вскружил головы своим зрительницам — всем, и ей тоже. И внушил ей нескромные мысли.
Вайолет вздохнула.
Неудивительно, что Годфри бравировал тем, что оказался в числе двенадцати студентов, избранных для представления. И как некстати, что она пропустила его номер.
Маркиз Седжкрофт вышел на сцену, чтобы произнести заключительную речь после представления.
Толпа ликовала. Грейсон Боскасл, пятый маркиз Седжкрофт, знатный вельможа и светский лев, слыл любимцем лондонского общества, несмотря на свои прежние грехи, а возможно, и благодаря им.
— Мы все здесь собравшиеся относимся к привилегированному сословию, — сказал он, обращаясь к аудитории. — Наш сегодняшний ужин готовили лучшие повара Англии. Нас неплохо развлекали. И вне сомнений, относимся к нашим вечерним нарядам куда щепетильнее, чем к тем нищим, мимо которых проходим по дороге к своему портному. Но за вашу щедрость к нуждающимся, к обездоленным я вас благодарю. И за захватывающие дуэли на шпагах, в которые меня так жаждет втянуть мой сын, я благодарю магистра Фентона и преданных шпаге студентов его академии.
Магистр Фентон.
Он вышел на сцену и встал рядом с маркизом. Вайолет не могла отвести от него глаз.
Лучше бы она вообще сегодня не приезжала сюда.
Ее сердце пронзила ужасная боль. Она не сразу осознала, что именно чувствует, но вскоре уже знала ответ. То была боль, рожденная несбыточностью желания.
Неудивительно, что ее сразу потянуло к этому великолепному, полному горделивого достоинства мужчине. Как ее угораздило! Добродетельная мисс Вайолет Ноултон и подумать бы не посмела о подобном романе.
Лучше всего считать это временным помрачением. Неужели она верит в подобные совпадения? Но как иначе могла она объяснить то странное чувство единения, что возникло сразу при их встрече? Ведь было так, словно она знала обольстительного Фентона всю свою жизнь.
Этому имелось одно простое объяснение: она влюбилась. Влюбилась в собирательный образ романтического героя, как и многие прочие зрительницы.
Кристофер Фентон.
Это имя было ей не знакомо.
Он трижды поклонился под гром аплодисментов. А затем быстро исчез со сцены.
Глава 5
Представление произвело неизгладимое впечатление не только на Вайолет. Зрители не торопились покидать зал. А кое-кто даже остался сидеть в кресле, зачарованно глядя на опустевшую сцену.
— Да-да, — заметил один из зрителей, — я знаю, что это всего лишь иллюзия. Ну, иллюзия, мастерство и тяжелый труд. Но в мире, начисто лишенном иллюзий, так порой хочется забыть, пусть только на одну ночь, о том, с чем придется столкнуться завтра. Нам, обывателям, необходимо, чтобы кто-то нас воодушевлял, окрылял и давал силы жить дальше.
Вайолет была с ним согласна. Иллюзия. Да, рыцарские подвиги и подвиги благородных господ со шпагой в руках, очищающих улицы от бандитов, — прекрасная канва для сценической постановки.
— Он великолепен, — прошептала какая-то женщина за спиной Вайолет. — Готова поклясться, что он очаровал весь зал. Это несправедливо. Я первая его заметила. Не всякая леди в городе знает, кто он такой.
— Тише, — сказала ей компаньонка со смущенным смешком. — Он, возможно, все еще за кулисами и слышит.
— Хорошо. Тогда я могу сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться. Говорят, его шпагу можно купить.
Вайолет возмущенно встала. Как смеют эти вульгарные особы осквернять высокие чувства, которые пробудил спектакль?
Она понимала, что вмешиваться в чужой разговор неприлично, но все же не удержалась и выпалила:
— А по-моему, его отвага и благородство известны всем.