Он вздохнул. Маделин была столь же любопытна, как кот, и исследовала окружающий мир своим собственным ленивым способом. Она не суетилась, тыкаясь носом в каждые новые детали, встречающиеся на ее пути, но, в конечном счете, находила время для изучения любых заинтриговавших ее предметов или ситуаций. Он мог представить, как это объявление о жене заинтриговало ее; и как только Маделин его прочитала, заключение, что она лично должна встретиться с этим мужчиной, было неизбежным. Если не существовало способа, отговорить Маделин от поездки, то ему следует удостовериться, что ей не грозит никакая опасность. Прежде, чем она войдет в этот самолет, он будет знать, имелись ли у этого Риза Данкена хоть какие-то проблемы с властями, пусть даже штраф за нарушение правил парковки. Если появится малейший намек на то, что Маделин не будет в полной безопасности, он удержит ее от полета, даже если ему придется связать ее.
Словно прочитав его мысли, она наклонилась вперед. На ее лице снова появилось то ангельское выражение, которое заставляло его проявлять осторожность. Когда Маделин становилась похожа на ангела, она либо сильно сердилась, либо собиралась напроказничать, и он никогда не мог с уверенностью сказать, какая именно это была ситуация, пока не становилось слишком поздно.
– Если ты вмешаешься в мою личную жизнь, то я сделаю вывод, что имею такую же свободу по отношению к тебе, – сладко потянула она. – По-моему, тебе нужна небольшая помощь с твоими женщинами.
Она собиралась это сделать. Она никогда не блефовала, никогда угрожала, если не была готова осуществить свою угрозу. Роберт молча вытащил из кармана белый носовой платок и, капитулируя, помахал им.
Глава 2
Самолет приземлился в Биллингсе немного раньше положенного времени. Маделин внимательно осмотрела маленькую группу встречающих, но не заметила ни одного одинокого мужчины, который казалось бы искал ее. Она глубоко вздохнула, довольная этой маленькой отсрочкой. Сейчас она была слишком взволнованна.
Она воспользовалась этим временем, чтобы забежать в женскую уборную, а по возвращении услышала свое имя, произносимое металлическим голосом:
– Маделин Паттерсон, пожалуйста, встретьте своего сопровождающего у информационного стола. Маделин Паттерсон, пожалуйста, встретьте своего сопровождающего у информационного стола.
Ее сердце забилось немного быстрее, но весьма приятно. Ей нравилось чувство волнения. Момент, наконец, настал. Ожидание и любопытство убивали ее.
Несмотря на тревогу, она шла легким, быстрым шагом, больше напоминающим прогулочный, нежели какой-то еще. Ее глаза блестели от удовольствия. Аэропорт Биллингса, с его огромным фонтаном, был привлекательнее большинства аэропортов, и она позволила окружающей обстановке оказывать на нее успокаивающий эффект. Теперь она была лишь немного возбуждена, и ни малейшая деталь не выдавала этого.
Должно быть, это он прислонился к информационному столу. На нем была шляпа, поэтому она не могла разглядеть его лица, но он выглядел опрятным и был хорошо сложен. Улыбка изогнула ее губы. Это действительно невообразимая ситуация. Настоящая погоня за несбыточным. Они встретятся, будут взаимно обходительны, проведут вместе день; а завтра она пожмет ему руку, скажет, что наслаждалась своим визитом, и это будет конец. Все будет очень вежливо и сдержанно, так, как она и предпочитала…
Он выпрямился из своей непринужденной позы у стола и повернулся к ней. Маделин почувствовала, как его глаза сосредоточились на ней.
Она знала значение слова резануть, но впервые испытала это чувство на себе. Ее ленивая поступь сбилась, и, в конце концов, она совсем остановилась. Застыв, она стояла в центре аэропорта, неспособная сделать следующий шаг. Прежде с нею никогда не случалось такого, чтобы она полностью теряла самообладание, но сейчас она была беспомощна и чувствовала себя настолько ошеломленной, как будто ее ударили в грудь. Сердце теперь билось в бешеном, болезненном ритме. Дыхание стало прерывистым; сумка выскользнула из пальцев и с мягким глухим стуком приземлилась на пол. Она чувствовала себя, как дурочка, но ее это не беспокоило. Она не могла перестать смотреть на него.
Это было лишь древнее, как мир, чистое вожделение, вот и все. Это не могло быть ничем большим, не с первого взгляда. Она почувствовала панику от одной идеи, что это могло быть что-то еще. Только страсть.
Он не был самым красивым мужчиной из всех, кого она видела, потому что в Нью-Йорке было полно великолепных мужчин, но это не имело значения. Всеми способами, которые действительно имели значение, всеми примитивными, инстинктивными способами, назовите это химией, электричеством, биологией или как-то еще, этот мужчина источал секс. Он был потрясающим. Каждое его движение было наполнено той чувственностью и мужественностью, которая заставляла думать о потной коже и смятых простынях. Великий Боже, с какой стати этому мужчине пришлось поместить объявление о жене?
Его рост составлял, по крайней мере, метр девяносто. Железные мускулы выдавали человека крепкой силы, который каждый день занимался тяжелой физической работой. Он был очень загорелым, а его волосы, те, что она могла видеть из-под шляпы, были темно-каштановыми, почти черными. Его челюсть была решительной, подбородок – квадратным, рот – отчетливо очерченным с парными ямочками по бокам. Он не нарядился, чтобы встретить ее, а надел простую белую рубашку с расстегнутыми манжетами и закатанными рукавами, старые джинсы и поношенные ботинки. Она обнаружила, что отчаянно пытается сконцентрироваться на деталях его внешности, одновременно стараясь подавить смятение, которое он вызвал в ее чувствах, не произнеся ни единого слова.
Никакие радужные грезы не подготовили ее к этому. Что, как предполагается, должна сделать женщина, когда она, наконец, встречает мужчину, который превращает тлеющие в ней угли в ревущее пламя? Первой мыслью Маделин было бежать, спасая свою жизнь, но она не могла пошевелиться.
Первой мыслью Риза было то, что он хотел бы взять ее в кровать, но уж никак не в жены.
В ней было все, что он так боялся увидеть: шик и утонченность городской женщины, которая абсолютно ничего не знала о жизни на ранчо. Все в ее внешности, начиная от шелковистой белокурой макушки и заканчивая дорогими туфлями, свидетельствовало об этом с бесспорной очевидностью.
Она оделась в белый, не самый практичный цвет для путешествия, но, тем не менее, выглядела безупречно, ни единого пятнышка, ни единой складки. Ее юбка была прямой, узкой и заканчивалась над коленями, открывая сногсшибательные ноги. Риз почувствовал, как от одного взгляда на эти ноги, напряглись все его внутренности. Он с усилием, почти причиняющим боль, перевел взгляд наверх и был поражен ее глазами.
Под свободным, сочетающимся с юбкой жакетом, был надет обтягивающий топ богатого синего цвета, который должен был вынудить ее глаза казаться синими, но этого не произошло. Они были серыми, насыщенного серого оттенка, без какого-либо намека на синеву. Эти глаза заставляли его чувствовать себя утопающим. И они излучали такой теплый свет даже сейчас, когда стали большими от… тревоги?… Он не был уверен относительно выражения ее лица, но запоздало понял, что она очень бледна и выронила свою сумку.
Он вышел вперед, и, ухватившись за повод прикоснуться к ней, взял за руку чуть ниже плеча, которая оказалась прохладной и тонкой под его теплой ладонью.
– С вами все в порядке? Мисс Паттерсон?
Маделин почти задрожала от прикосновения, настолько силен был ее отклик на него. Как такая мелочь могла произвести такой переворот? Его близость принесла с собой жар его тела, его аромат, и она хотела просто упасть в его объятия и спрятать лицо на его шее. В ней всколыхнулась паника. Бежать отсюда. Подальше от него. Она не рассчитывала на это. Но вместо побега она воззвала к остаткам самоконтроля и даже сумела улыбнуться, когда протянула ему руку.