— Да, ваша светлость, — сказал он и наклонился, чтобы помочь ей подняться. Всю дорогу до каюты она держалась за рукав Джереда, отпустив его, только когда трап стал слишком узким, чтобы она могла идти с ним рядом. Матросы положили его на кровать и, не снимая с него одежду, накрыли одеялами.
— Ему нужно как можно больше тепла, ваша светлость. Но я сомневаюсь, что во время шторма на камбузе сохранился огонь.
— Да-да, — произнесла она, не отрывая глаз от мужа. Потом моргнула, приказывая себе вернуться к тому, что нужно сделать. — Что?
— Камбуз, ваша светлость. Мне посмотреть, есть ли там огонь?
— Да, конечно. Пожалуйста.
В каюте было очень холодно, но по крайней мере не было ветра. Она села на край кровати, подоткнула одеяла. Джеред не шевелился, губы почти синие. Что надо сделать? Она очень боялась, что не знает. «Думай, Тесса!»
Корабль еще больше кренился набок. Тесса наклонилась, согревая его щеку своим дыханием.
— Ваша светлость?
Она подняла глаза и увидела Чалмерса у двери. На его лице явно читался ужас.
— Да?
— Я очень боюсь, ваша светлость, что мы вот-вот сядем на мель!
«Изольда» героически сражалась. Ее такелаж был уничтожен, мачты разбиты, штурвал потерян, палубы в воде. Потом, когда показалось, что скалы вдоль берега манят ее, шхуна повернулась носом на запад, скрипя корпусом и дрожа килем, вздохнула. Битва оказалась слишком неравной. И «Изольда» сдалась.
Глава 35
— Я считаю это чудом, ваша светлость.
Тесса скосила на него глаза.
— Да, нам повезло, что мы оказались так близко к Мидлстону. Так, значит, вы не хотели бы быть современным Робинзоном Крузо, Чалмерс?
Ужас на его лице, похоже, был искренним. Да и она, по правде, не хотела бы остаться наедине с Чалмерсом на тропическом острове. Без сомнения, он бы постоянно ворчал и жаловался.
Последнее время он вел себя именно так: с того момента как их спасли и доставили в Мидлстон. «Изольда» налетела на скалы, не в силах противостоять мощной стихии. Потрясения от удара было достаточно, чтобы сбросить Тессу на пол, несмотря на меры предосторожности. Джеред остался на кровати только потому, что она обвязала его веревкой. Она поднялась с пола и легла на него, держась за спинку кровати, привинченную к переборке.
Звук киля, царапающего по острым скалам, был больше всего похож на крик. Тесса закрыла глаза и держалась, пока дрожь корабля не прекратилась. Очень долго никто не знал, затонет ли корабль от этого удара, но, кажется, было слишком мелко, чтобы затопить шхуну. Когда подошли первые лодки, Тесса поняла, что Господь услышал их молитву и послал спасение.
Их троих проводили в дом мэра, и Джереда сразу же уложили в постель. Горячие кирпичи и две грелки сделали кровать уютным оазисом тепла, но он все еще не приходил в себя. Должно быть, пострадал от удара, предположила жена мэра, увидев шишку на его голове.
Тессу, однако, волновал не этот пустяк, а то, что Джеред все никак не согреется, его тело остается холодным как лед. Если бы она не видела, как поднимается и опускается его грудь, его можно было счесть мертвым. Его правая рука так распухла, что стала почти в три раза больше, тело покрылось черными и синими пятнами. Его лицо было избито почти так же сильно. Вполне возможно, что у него даже сломан нос. Они с женой мэра раздели его, и теперь он лежал в одной из ночных рубашек ее мужа. Ее промокшая насквозь одежда уступила место фланелевой ночной рубашке и теплому халату. Поверх него она накинула шаль, которая укутала ее почти до пола.
Присутствие Чалмерса ничуть не смущало ее. Ей было все равно, прилично она одета или нет. Все, что ее интересовало, — это здоровье Джереда.
— Мне принести еще чая, пока мы ждем доктора, ваша светлость?
— Пожалуй, Чалмерс.
— Очень хорошо, ваша светлость.
Когда он ушел, Тесса откинула одеяло и устроилась рядом с Джередом. Его тело было как кусок льда, ее — не намного теплее. Несмотря на пылающий огонь и тепло в комнате, она ощущала холод изнутри. Она придвинулась к нему, положила руку на грудь.
— Вы помните, когда я в первый раз увидела вас, Джеред? Мне было шестнадцать, и я считала себя такой взрослой. Но мама не позволила мне присутствовать на ужине в вашу честь. Нет сомнений, она слышала о вашей сомнительной репутации. Вы поцеловали меня, помните? Я думала, у меня разорвется сердце. Я никогда никому не рассказывала об этом. Конечно, это был шокирующий поступок. Не столько для вас, сколько для меня.