Тот день, наверное, должен был стать одним из лучших в моей жизни. Такие потом вспоминают долго. А запомнился он совершенно другим – не долгожданной радостью от встречи с Никой.
– Ну что, девчонки? – сказал Роб тогда. – Хотите прокатиться? А заодно подышать свежим воздухом? Соглашайтесь: загород, природа, красота, а также… встреча с очень хорошими людьми.
– К бабуле?! – завизжала, кружась по комнате, Данка. Она… танцевала от радости, выделывала какие-то замысловатые па. И так у неё ладно выходило, что я загляделась.
Она и до этого… вся в движении, в одном ей понятном ритме.
Дана танцевала постоянно. Не так, как я. По-своему. Я более классично, что ли… А она танцевала, как дышала. Это был особенный почерк, настоящий талант, когда не тело движется, а душа. Или душа управляет телом – так, наверное, точнее.
– К бабушке и не только, – улыбнулся Роб и посмотрел на меня.
– У-у-у… – разочарованно прогудела Данка. – Это и Ника там будет. А если будет Ника, приедет и Стефан. Не хочу с ним видеться.
– Потому что трусишь, – вот такой он резкий, Роб. Он даже не пытался смягчать углы. – Хватит, Дана, пора уже отвечать за свои поступки и отстаивать собственную независимость. Или ты всю жизнь собираешься прятаться и шарахаться от собственной тени?
– Ничего я не собираюсь, – огрызалась она по-боевому.
– Вот и расслабься. Никто не запрёт тебя и не заставит сидеть в клетке.
– Обещаешь? – становится она вдруг беспомощно-испуганной девочкой, и этот контраст пронимает и одновременно не понятен мне.
Я бы, наверное, не отказалась от родных, будь они у меня. А с другой стороны, если ей хочется жить своей жизнью, рано или поздно надо покидать гнездо. Такова участь всех девочек. В этом наша миссия – вить собственное пристанище, место, где будет хорошо новой семье, той, что создают для нас мужчины, которые в какой-то момент становятся родными.
– Я ничего не обещаю, Дана, – хмурится Роб, – но уверен: всё будет хорошо. Нейман не станет силой забирать тебя. У него есть чем заняться. А ты – сплошная головная боль.
Они переругивались. Не зло, а как-то с огоньком. За всем этим стояли искры или даже фейерверочные ракеты, готовые палить в любое время. Осязаемое напряжение, натянутое, как нейлоновые нити, которые не так-то просто порвать, но они, наверное, не совсем хорошо это понимали, потому что не видели себя со стороны.
То, что это не просто отдых на природе, я поняла позже. Мужчины приехали свершать какие-то свои взрослые и не очень весёлые дела, а нас, девочек, оставили общаться.
Я была рада видеть Нику, но до немого крика боялась рассказывать свои столичные приключения. Не здесь, где много незнакомых людей.
Я сразу же позавидовала Данке, потому что у неё есть тот самый Стефан, которого она то ли недолюбливала, то ли боялась, и замечательная бабушка. Семья. Люди, которые встанут за неё горой. Люди, что подставят плечо, если она споткнётся. Люди, которые любят её и переживают.
Я бы хотела, чтобы и у меня всё это было. Позже я корила себя за эти мысли. Очень долго мне казалось: не пожелай я так горячо семью, может, ничего бы не случилось.
Я знала, что не виновата, но вытравить из себя подобные мысли не могла.
А всё начиналось мило, по-домашнему. Красивый диван, чайный столик, сладости. И мы сидим рядом друг с другом, а я наконец-то расслабляюсь, позволяя волнам тепла омыть мою душу. Это минуты безвременья, когда всё хорошо. До той самой секунды, когда раздаётся резкое, как свист хлыста:
– Встань! – приказала красивая женщина, что до этого поставила перед нами поднос с чаем.
– Встань, дрянь! – выкрикнула она. В её дрожащих руках – пистолет.
В такие минуты, наверное, у каждого жизнь проходит перед глазами, а для меня время остановилось.
Я видела: это она Нике. В этот миг все мои злоключения показались мелкими и нестрашными. Гораздо страшнее вот так – в упор, с ненавистью во взгляде.
И Ника готова встать, потому что сидит слишком близко ко мне и Тильде – Данкиной бабушке.
– Не надо, не надо, – шепчет женщина и удерживает Нику. А где-то там, за шторой у окна, стоит Данка.