– Я… мне… – вырываю сумку из его рук, – наверное, лучше будет в другом месте.
– Сядь, Лейсан, – забирает Род сумку назад и усаживает меня на кровать, а сам садится на стул. – Я хочу, чтобы ты понимала. Мне несложно объяснить. Ты нуждаешься не в просто комнате, где можно пересидеть. Тебе нужна защита. Возможно, есть где-то девушки, способные обеспечить надёжный заслон. У нас только парни. Поэтому мы кинули жребий. Втроём. Я, Рай и Рэй. Честь тебя опекать выпала мне.
Я захлебнулась воздухом.
– Жребий?..
Унизительно. Невыносимо. Уж лучше как-нибудь самой выбраться из всей этой передряги…
– Не придумывай сейчас лишнего, Лейсан, – Род произнёс это так, будто читал мои мысли. – Это не делёжка добычи. Это защита. Никто ничего не сделает тебе плохого. Я не сделаю ничего такого. Но да, тебе придётся со мной жить. Это несложно, ты привыкнешь.
Он говорил об этом буднично, будто стакан воды выпить, а я никак не могла осознать, что жизнь моя в очередной раз станет другой.
– Нам всем нужно время. Тебе – чтобы получить документы и отвести от тебя угрозу. Тебя спасёт только то, что ты под нашей защитой. Если сейчас её не станет, никто не даст гарантии, что ты не окажешься там, откуда мы тебя вырвали. Нике, Дане, Раисе нужно время, чтобы разобраться в собственных делах. Поэтому будь умницей. Не надо сопротивляться неизбежному.
– Я не люблю, когда нет выбора, – не знаю, зачем затеяла спор с Родионом.
– Я понимаю, – смотрел он на меня чуть насмешливо, – да, я не Роб, но, надеюсь, ты умная девочка: ему тоже не до тебя. А хорош я или плох – другого нет в наличии. Пойдём, нам ещё очень долго ехать.
Он не спрашивал, не интересовался моим мнением, а констатировал факты и приказывал. И я пошла за ним, потому что, как ни горько мне было, понимала: он прав. Я сейчас никому не нужна. Обуза. Пятое колесо в обозе, которое только мешает. И это даже не запасное колесо, а лишнее.
И мне ли выделываться? Домой возвращаться я не хотела. Да и без документов далеко не уедешь. Надо подождать, а там, может, всё как-то образуется.
У Родиона движения чёткие, спокойные. И снова он знает, что делать. Сумку мою – на заднее сидение закинул, передо мной открыл переднюю дверцу, сам пристегнул ремень безопасности. Ни одного лишнего движения.
Сейчас, когда нет рядом Роберта, мне кажется, что вот этим Родион отличается от брата. Роберт, наверное, более импульсивный и живой. А Родион, когда не пытается быть его тенью или зеркалом, более размеренный и целеустремлённый. Но сказать наверняка ничего нельзя: когда они рядом, то ли невольно копируют друг друга, то ли намеренно. И грань различий стирается.
Почти всю дорогу я молчу. Безвольная курица, не способная отстоять ни свою точку зрения, ни собственную независимость.
Но я всегда ведомая. Всегда считала, что лучше подчиняться, чем пытаться всё сделать по-своему. Но почему-то именно сейчас задевает, что всё решили за меня.
Кинули жребий. Будто я вещь. Кто выиграл, тому и досталась. И почему-то кажется, достанься я Райану или Рэю, я бы сопротивлялась куда больше. Может, потому что в этих братьях не чувствовалось такой уверенной силы, как в Родионе.
– Всё будет предельно просто, Лейсан, – заводит он разговор, когда до пункта нашего назначения осталось совсем немного. – Думаю, мы подружимся. Мне бы этого хотелось. Что бы ты сейчас ни чувствовала, какой бы жертвой ни ощущала себя, это не так.
– А как? – спрашиваю, потому что молчать всё же тягостно, особенно, когда меня переполняют эмоции, которые я подавляю в себе, но это не может продолжаться вечно.
– Как обычно дружат мужчина и женщина?
– Я не знаю, – ляпаю, не подумав. – У меня нет опыта.
– В этом нет ничего сложного. Я научу.
Чему? – так и хочется спросить, но я не решаюсь, только сердце грохочет в груди учащённо, заглушая посторонние звуки.
– Будем общаться, разговаривать, узнавать друг друга. Может, найдутся общие точки соприкосновения. Все сложности люди придумывают сами.
Может, так и есть. Если его послушать, то жизнь – огромное поле, где всё на ладони. А это далеко не так. Иначе бы люди никогда не ссорились друг с другом, не страдали от недопонимания, не делали глупостей и больно друг другу.