Какой, к черту, ЗАГС.
Шварц просто рехнулся.
Чокнулся на своем желании показать власть, показать, что он может всё. Взять себе любую игрушку и играть, пока не надоест.
Перевернулась на другой бок, стало жарко. Высунула ногу из-под одеяла и прислушалась.
И тут же брякнула ручка. А после раздался стук в дверь.
— Ты почему закрылась? Хочу посмотреть, что ты выбрала.
Голая поеду. В трусах — мысленно ответила и снова повернулась, выглянула из-под одеяла.
Макар еще раз дернул ручку.
— Эмма, не надо меня злить. Открой дверь, — его голос спокойный, но я теперь знаю — это показное, на самом деле он уже бесится.
Только вставать все равно не буду, одеваться тем более, я никуда не поеду, и пусть он…
Треснул косяк, и дверь с грохотом отлетела в стену. Шварц шагнул в комнату, бросил взгляд на меня, лежащую под одеялом.
И вдруг засмеялся. Искренне, от души, и его лицо изменилось неуловимо, он стал еще обаятельнее с этими ямочками на гладковыбритых щеках, и на какой-то миг мне показалось даже, что я вижу себя рядом с ним, вижу себя женой этого высокого темноволосого мужчины, и могу быть счастлива.
Сердце пропустило удар. И фантом тут же рассеялся, а память услужливо вытянула на свет мои наивные планы выйти замуж за любимого человека. Который мной пользовалься.
— Ну в чем дело? — странно-ласково спросил Макар, приблизившись. Присел на краешек постели, будто я больна и он обо мне позаботиться хочет. Он наклонился, посмотрел в глаза. — Я предлагаю тебе другую жизнь. Ни в чем тебе не буду отказывать. Я не дурак, Эмма, и все свои ошибки знаю. Думаешь, я тебя теперь обидеть смогу? После того, что сделал.
Он говорит негромко, серьезно, так, что ему поверить можно, темные глаза спокойные и внимательные, исследуют мое лицо, он будто в каждую черточку вглядывается, и так не ведут себя люди, которым плевать.
— Я с чистого листа хочу начать, — сказал он.
И перед глазами все время нашего знакомства пронеслось — как он красным Ламборгини от меня откупался, как он из машины меня выбрасывал, выставлял из квартиры, как угрожал, чтобы я уезжала из города, предлагал стать его любовницей, винил меня в несчастном случае с его сыном, как из центра помощи меня достал, как поделился мной с Артуром.
И на полмесяца запер здесь.
— Не будет никакого чистого листа, — отклонилась на подушки, увеличивая между нами расстояние. — Просто выпусти меня. Или хотя бы дай телефон.
Между нами пауза. И его нечитаемый взгляд.
По спине от напряжения ползет холодный пот.
Мне дурно.
Наконец, Макар выпрямился.
Поднялся с постели.
— Эмма, я не могу тебя отпустить. Да я убью тебя лучше, — он сказал это так просто, что даже повода не оставил, в его словах сомневаться.
Уверенной походкой вышел из комнаты.
И прикрыл дверь.
Продолжала лежать и пялиться в потолок. Вслушиваться в его шаги по коридору.
Он из квартиры не вышел, ошивается возле моей двери, ходит, будто бы туда-сюда.
Я тоже поднялась.
Спрыгнула с кровати и метнулась к шкафу, распахнула створки.
Белое летнее платье. Легкое, невесомое почти. Одно из тех, что передал мне водитель Шварца вместе с питанием.
Тогда я это восприняла как издевку, ведь из квартиры меня все равно не выпускают.
А сейчас медленно натянула его на себя. Пальцами разгладила спутанные волосы, отбросила их за спину.
Он знал, что я выйду.
Сколько угодно могу в лицо ему словами плеваться, что пусть убивает, только бы не с ним.
Не пусть.
Если бы он орал, руки заламывал и обещал до леса в багажнике прокатить — это был бы гнев, всего лишь гнев.
А когда его лицо застыло, и ни один мускул не дрогнул, когда в глазах пустота и холод, а голос ровный — это уже правда.
Я до жути боюсь. И хочу жить.
— У меня паспорта нет, — напомнила, показавшись в дверях.
Шварц обернулся. Взглядом по мне скользнул с ног до головы — удовлетворенным, собственническим. Хлопнул по карману пиджака, показывая, что мои документы у него с собой.
— Я рад, — кратко похвалил мое решение.
Он вышел из квартиры, я следом. Он в лифте поехал, а я зачем-то поперлась по лестнице — жалкая попытка крохи своей независимости от этого мужчины отстоять.
На улице закружилась голова.
Торчать в окне по утрам — это одно. А когда теплый ветерок продувает платье — по коже мурашки бегут от удовольствия.
Шла не торопясь, озираясь по сторонам, будто на другой планете жила. Наткнулась на его взгляд — Макар сидит за рулем и глаз с меня не сводит.
Молча уселась в салон Мерседеса.