Зато близняшки поправлялись – мясо на семейном столе появлялось теперь несколько дней в неделю. Отец никогда не спрашивал, как Люси удается получать у мясника такие хорошие куски и откуда берется полный кувшин эля.
Он не спрашивал, но, разумеется, все понимал.
Глава 2. Безумный бастард Праги
Зима 1606 года
Вена, сумасшедший дом
– Он здесь! – крикнул мальчишка-оборванец, шлепая босыми ногами по каменным плитам огромного холла сумасшедшего дома. – Сам король Рудольф! Слава Австрийской империи… – Он замолк на полуслове, поняв вдруг, что сказать больше нечего, и уже на выдохе добавил: – Король здесь, герр Фляйшер!
– Перестань орать и вынеси ночной горшок, – прошипел главный смотритель, хватая служку за ухо. – И не носись здесь, как неподкованный пони, перед его величеством! Исчезни!
Начальник заведения нервно кивнул – жест этот можно было счесть знаком согласия – и, торопливо расправив черную форму, отряхнул ниточки корпии в капризном свете мерцающих фонарей. Сорвавшееся с губ дыхание повисло в холодном воздухе туманным облачком. Сердце колотилось как бешеное. Он с натугой сглотнул и придвинулся поближе к зарешеченной двери каменной тюрьмы. В дальней камере заголосила беззубая женщина – ее слюнявые десны блеснули красным в тусклом свете. Кто-то выкрикнул проклятие по адресу прибывающего с визитом монарха:
– Чертов Габсбург! Еще один осломордый дурачок!
– Потише, герр Шиле. Сумасшедший может потерять голову так же легко, как любой другой, – сердито предупредил смотритель, делая молчаливый знак стражнику.
– Заткни ему рот, – нервно покусывая губу, распорядился начальник.
Широкоплечий стражник поднял кожаный хлыст и бросился усмирять не ко времени подавшего голос болтуна. Сам же начальник выпрямился в полный рост и, дабы придать себе благородную осанку в ожидании почтенного гостя, вытянул короткую шею, что добавило ему сходства с любознательной черепахой.
В конце концов, не каждый день император самолично наносит визит в дом для сумасшедших.
Два смотрителя отодвинули деревянную задвижку и открыли окованную железными полосами дверь. Петли протяжно застонали, и огромные створки распахнулись на мощеную улицу, где уже остановилась королевская карета. Его величеству помогли сойти на землю. Поднятые высоко факелы освещали путь.
Облаченный в подбитый горностаевым мехом плащ, император Священной Римской империи, король Рудольф II, вошел в приют в сопровождении полудюжины советников и слуг. Едва сделав три шага, он остановился, смущенный запахом человеческих фекалий и протухшей мочи.
Главный смотритель отвесил государю поклон.
– Ваше величество, ваш визит сюда – огромная честь для меня.
Король посмотрел на него так, словно на глаза ему попалось дохлое насекомое.
– Так это здесь вы лечите несчастных душевнобольных? Вонь похуже, чем на испанской скотобойне!
Он схватил кружевной платок, предложенный ему одним из сопровождающих, и поспешно прикрыл нос и рот. Выпяченная габсбургская губа раздраженно затряслась под белой тканью.
– Нечистое тело, ваше величество, есть продукт поврежденного разума. Это лишь одно из многих зол, очищением от которого мы занимаемся, – стал оправдываться смотритель.
– Здесь воняет дерьмом! – перебил его король, с отвращением кривя губу.
В этот момент сразу несколько человек заухали и заулюлюкали в темном конце длинного коридора.
– А Габсбурги срут розами! – выкрикнул кто-то из них.
Король шумно втянул воздух между зубами, и кожа у него на висках натянулась от напряжения.
– Покажите мне тех, кто смеет оскорблять имя Габсбургов! – проревел он.
– Вы же понимаете, ваше величество, что они оскорбляют вас лишь потому, что разум их терзает тяжкий недуг, – взмолился главный смотритель.
– Покажите мне этих наглецов! – крикнул Рудольф.
Взяв из скобы у входа горящий факел, начальник нехотя повел гостей по темному коридору.
По мере продвижения процессии свет выхватывал из мрака грязные, окровавленные лица и почерневшие, гнилые зубы пациентов, большинство которых, подобно ночным жучкам, торопливо отступали в дальние уголки своих вонючих камер. Лишь один, не обращая внимания на общую суету, остался на месте – прижав искусанный вшами лоб к ржавым прутьям, он с вожделением взирал на сидевших в камере напротив голых женщин, бритые головы которых отражали свет приближающихся факелов.
– На этих женщинах нет одежды! – удивился, присмотревшись к ним, один из сопровождавших короля.
– Волосы выпали у них из-за болезни? – спросил королевский советник. – Они же лысы, как новорожденные мышата!