Небо на востоке, над Чесапикским заливом, окрасилось в розовые и сливовые тона. Я не знала, как долго я бежала, удерживая один и тот же темп. Мое дыхание выходило в виде змеевидных облачков. Мои бархатные туфли промокли на тонком снежном покрывале, которое держало мир в безмолвии. Мои ноги превратились в ледышки.
Я ощутила боль в бедре и поняла, что пистолет в сумочке нещадно бил меня по ногам. Я вытащила его и дальше побежала, держа его в руке.
Все это время он знал, что он не вернется вместе со мной. Я добралась до дороги, которая граничила с Домом Эмбер. Я была дома. Небо осветилось золотистым светом.
Я прошла через потайную калитку, едва ли замедляясь на пути, что вел через поля.
Я вышла из деревьев — и Джексон был там, ждал меня в конце дорожки. Сидел на верхней перекладине забора и смотрел на вершины холмов. Он держал в руке желтый платок, в точности такой же, который повязал вокруг моего запястья. Он меня не заметил, пока.
Радость оттого, что я снова вижу его, была настолько сильной, что было даже больно.
— Джексон, — произнесла я, и пространство вокруг нас раскрылось, а потом он увидел.
Он улыбнулся.
— Я обещал тебе, что буду здесь.
Я стояла, прижав руку к боку, выдыхая белые облачка.
— Ты знал, что ты никогда не вернешься.
— Знал, — согласился он.
— Мы должны были найти другой способ.
— Не было никакого другого способа. Вариант был я или все они, включая твоих родителей.
Я тряхнула головой. Как будто внутри меня застыло что-то болезненное. Как он мог добровольно поставить себя перед лицом смерти? Такой смерти, дать себе сгореть?
Я почувствовала ужасный холод. Если бы только он мог прикоснуться ко мне.
— Я ждал здесь, чтобы сказать, что я люблю тебя, — проговорил он. — Мне кажется, ты слегка сомневалась в этом. — Он выдохнул, словно задерживал дыхание долгое время. Я наблюдала, как он расслабился с этим выдохом. Я поняла, что, в конце концов, он собирается рассказать мне о будущем, которое он видел. Как и обещал, он это делает. — Я всегда любил тебя, Сара. Это часть того, кем я являюсь. — Он соскользнул с забора и подошел ближе. Его лицо сияло, что свидетельствовало о том, что он не был материален, был тенью. Мы не могли прикоснуться друг к другу, но он мог смотреть мне в глаза. — Я хочу, чтобы ты знала, — будущее, которое я видел, стоит того, чтобы бороться за него. Это лучший мир. Там мы с тобой, наконец, сможем быть вместе. Я подумал, что за это стоит умереть. Сейчас ты должна сдержать обещание и довести все до конца.
— А что если мне не удастся?
Легчайшая грустная улыбка.
— Есть такая возможность, — сказал он. — Это я тоже видел. В таком случае ты станешь Первой Леди нации.
— Ричард, — догадалась я.
Он кивнул.
— Он тоже любит тебя.
Я не могла заставить себя думать об этом. Было что-то еще, что-то, что я забыла ему сказать, что он должен знать.
— Фиона — она помнила стихотворение из другого времени. Она думала, что это дежавю. Это доказывает, что она была одним и тем же человеком. Как и ты. И я буду помнить тебя. Я расскажу тебе каждую деталь.
— Я знаю, — проговорил он.
— Я люблю тебя, — сказала я.
Он улыбнулся и кивнул.
— Это я тоже знаю. Я видел тебя и любил всю жизнь, Сара. За тебя стоило умереть.
Боль пронзила мою грудь, словно стальным прутом, холодным и тяжелым.
— Теперь ты должна уходить, — сказал он.
Я заставила себя отвернуться. Я заставила себя уйти. Когда я оглянулась, снег на дорожке оставался нетронутым.
Сэм и Мэгги открыли для меня дверь, когда я поднималась по лестнице на крыльцо. В доме было тепло, настолько тепло, что моя кожа начала гореть, когда восстановилось кровообращение.
— Где Джексон? — спросил Сэм.
Я начала всхлипывать. Мэгги протянула ко мне руки, и я укрылась в ее объятиях. Через какое-то время, наверное, долгое время, я произнесла.
— Я не знаю, что делать.
— Ты все еще не знаешь, что произошло, что изменило все? — спросила Мэгги.
Я покачала головой.
— Дом расскажет тебе.
— Почему мне? — спросила я.
— Потому что ты та, кто был избран для этого.
Я снова покачала головой.
— Ты говоришь так, словно за всем этим что-то есть, какая-то цель, причина. Откуда ты знаешь, что все это не случайно? Откуда ты знаешь, что я могу сделать что-то, что исправит все к лучшему?
Она прижала меня к себе посильнее, и я положила голову ей на плечо. Она погладила меня по голове, чтобы успокоить.
— Когда я пишу истории, — начала она, — это похоже на лепку скульптуры. Я отправляюсь назад и нахожу что-то глубже, слой за слоем, пока история не обретет форму. — Она подняла мою голову, чтобы обхватить мое лицо руками. — Может быть Бог — художник. Он смотрит вглубь. И ты должна быть там, чтобы помочь ему создать форму.