— Одного из них. Еще я собираюсь заказать такой же огромный завтрак, и оставлять везде, куда бы я ни пойду, большие чаевые. Я собираюсь тратить деньги как будто…
— Как будто?
— Как будто никакого завтра не существует. Потому что так и есть.
Вернувшись домой, я предупредила мамино любопытство.
— Мне нужно было в городе пару вещей для поездки. — Она и папа на следующий день уезжали с Хэтэуэями и забирали с собой мой багаж — мама хотела, чтобы служащие гостиницы подготовили мое платье для вечеринки заранее или, по крайней мере, она так сказала. Возможно, она просто не считала меня способной добраться в Нью-Йорк на нужном поезде вовремя со всем моим багажом. Что вполне возможно, было справедливым предположением.
У нас было что-то вроде прощального ужина ради Сэмми, так как мы не будем праздновать с ним Новый Год. Это были последние остатки рождественского гуся — как обычно, измельченные, и перемешанные с картошкой до формы лепешки, затем зажаренные до золотистой корочки. Это было моей любимой едой из остатков, потому что она была лучше и потому что была последней. Лебединая песня гуся.
Сэм был нехарактерно мрачен. Когда мы позже поднимались по лестнице, я спросила его, почему. Он сказал.
— Это был наш последний предновогодний ужин.
— Это же всего на несколько дней, Сэм. Мама с папой вернуться раньше, чем ты думаешь.
— Я знаю, сказал он. — Но я очень их люблю. Я не хочу, чтобы он изменились.
— Они и не собираются меняться, дружок. — В его голове появляются такие странные мысли. — Они вернутся. В точности ка были.
— Надеюсь, — сказал он.
После ужина я упаковала свой чемодан в Нью-Йорк: одежду для прогулок, пижаму, обувь и все необходимое. Он весил пол тонны, когда я спускала его вниз — я была рада, что папе придется тащить его вместо меня. Я потащила его вниз по лестнице и оставила его возле передней двери. Длинные упаковочные мешки с формальной одеждой для папы, мамы и меня уже висели на самом краю в шкафу.
Мама заметила меня.
— Ты уверена, что все хорошо, детка? Что без нас ты справишься? Что все будет нормально?
— Мам, — раздраженно вздохнула я. — Это всего лишь четыре часа езды поездом. Мэгги подвезет меня на станцию. Ричард едет со мной. Вы будете в Нью-Йорке, когда я туда доберусь. Что может пойти не так?
Она улыбнулась, слегка пригладила волосы и поцеловала меня в макушку — серебряный поцелуй.
— Иногда я забываю, какой взрослой ты уже стала, милая. Мы с папой идем спать. Увидимся завтра утром, перед отъездом.
Мимо моего окна снова пролетал снег, белые пушинки, пойманные в свет лампы, внутри черноты. Было так хорошо, оказаться внутри, тепло и уютно — в объятиях дома.
Я свернулась клубочком в кровати и просмотрела список, который Джексон дал мне, чтобы я его запомнила — часть шагов, за которые я была в ответе — 12:02 повернуть налево к северному выходу из музея. Проследовать по грязной дорожке между деревьями — НЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ БОКОВУЮ ДОРОЖКУ. Прямо перед фонтаном свернуть направо, вверх по холму, выйти на улицу. Перейти дорогу. Три квартала на восток до метрополитена. 12:15 на станции Лексингтон пересесть на линии на станцию Пенн. В 1:00 сесть на поезд до Балтимора. После этого не говорилось, что должно идти дальше, но я решила, что Джексон проработает это.
Он увидел все это наперед, до последней детали. Это должно сработать. Предсказанное и гарантированное заранее.
По крайней мере, я на это надеялась.
Глава 26
Мои родители уехали как раз перед полуднем. Глаза у мамы были влажные. Она не любила оставлять Сэма даже на день или два. И я ее понимала.
Когда мы вернулись в дом, Сэмми открыл ящичек в столе в холле и вытащил мою черную сумочку, которую Мэгги подарила мне на Рождество.
— Сэм? Я же упаковала ее для Нью-Йорка. Я хотела взять ее с собой на вечер. Почему ты вытащил ее из чемодана?
— Ты должна держать ее при себе, Сара, — требовательно сказал он, отдавая ее мне.
— Боже, Сэм, — сказала я, открыв сумочку, — ты положил внутрь весь этот мусор.
— Это не мусор, Сара. Она сказала, что это полезные вещи. И ты обещала, что ты оставишь эти вещи здесь. Ты не можешь нарушить обещание, Сара!
Его маленькие глазки горели. Я никогда не видела его в такой ярости.
— Ладно, хорошо. Я оставлю их у себя. Мы оставим все здесь. Прости меня.
— Ты должна пообещать.
Я закатила глаза, представив, как таскаю на вечере в Нью-Йорке вечернюю сумочку с открывашкой и фонариком.
— Я обещаю Сэм. Честное слово.