И вот что я увидел, вот что увидели тысячи людей…
Освященная облатка была вырвана из пальцев старого священника… этот символ воплощенного Слова был схвачен святотатственной рукой! Затем облатка была разломана, и ее кусочки полетели через клирос…
Ужас охватил всех присутствовавших при виде такого кощунства.
И в этот момент я, как и тысячи людей, услышал слова, произнесенные страшным голосом, хорошо нам знакомым, голосом Вильгельма Шторица, который стоял на ступеньках, но был невидим, как и в гостиной особняка Родерихов:
— Горе супругам… Горе!..
Мира вскрикнула и упала без чувств на руки Марка. Казалось, сердце ее разбилось!
XIII
Все, что произошло в соборе Рагза и в особняке Родерихов, было совершено с одной и той же целью и должно было иметь одну и ту же причину. Виновником случившегося мог быть только Вильгельм Шториц. Нельзя было допустить и мысли, что похищение облатки и похищение свадебного венца были просто фокусом! Мне приходило в голову, что отец этого немца передал ему какой-то научный секрет, какое-то тайное открытие, дававшее возможность становиться невидимым… подобно тому как некоторые световые лучи способны проходить через светонепроницаемые тела так, словно тела эти прозрачные… Но не слишком ли далеко я заходил в своих предположениях?.. Поэтому я остерегался высказывать их кому бы то ни было.
Мы привезли домой Миру, не приходившую в сознание. Ее перенесли в комнату и уложили на кровать. Но, несмотря на оказанную помощь, сознание к ней не возвращалось. Мира оставалась неподвижной, бесчувственной. Доктор сознавал свое бессилие перед этой неподвижностью, этой бесчувственностью. Но, в конце концов, она дышала, она жила. Как же она смогла выдержать столько испытаний, как же последнее из них ее не убило?!
Несколько коллег доктора Родериха срочно прибыли в особняк. Они окружили кровать Миры, лежавшей без движения, с опущенными веками и бледным как воск лицом. Ее грудь приподнималась, следуя за неровным биением сердца. Дыхание было таким слабым, что казалось, оно в любой момент может остановиться!..
Марк держал ее за руки, звал ее, умолял, плакал.
— Мира… моя дорогая Мира!..
Она его не слышала, не открывала глаз…
Голосом, прерывавшимся от рыданий, госпожа Родерих повторяла:
— Мира… дитя мое… доченька моя… Я здесь… возле тебя… я… твоя мать…
Мира не отвечала.
Между тем врачи уже применили самые действенные лекарственные средства, и казалось, девушка вот-вот придет в сознание…
Да, ее губы невнятно произнесли несколько слов, но их смысл невозможно было понять… Ее пальцы пошевелились в руках Марка, глаза полуоткрылись… Но что за странный взгляд из-под приподнятых век… взгляд, в котором отсутствует мысль!..
И Марк слишком хорошо это понял. Он упал с криком:
— Она безумна… безумна!..
Я бросился к нему и с помощью капитана Харалана удерживал его, опасаясь, как бы он тоже не лишился рассудка!..
Его пришлось отвести в другую комнату, где врачи постарались всеми способами остановить этот припадок с возможным роковым исходом!
Какой же будет развязка?.. Можно ли надеяться, что со временем рассудок вернется к Мире, что благодаря лечению удастся победить ее болезнь, что ее безумие — явление преходящее?..
Когда мы остались вдвоем, капитан Харалан сказал:
— С этим надо кончать!..
Кончать?.. Но как?.. Что он имел в виду?.. Мы не могли сомневаться в том, что Вильгельм Шториц вернулся в Рагз, что именно он учинил это кощунство!.. Но где его найти и можно ли справиться с этим неуловимым существом?..
А город? Какое впечатление все это произвело на горожан? Согласятся ли они с естественнонаучным объяснением случившегося? Мы не во Франции, где, без сомнения, подобные чудеса были бы обращены в шутку газетами и осмеяны в застольных песенках на Монмартре! В этой же стране, видимо, все происходит по-иному. Мне уже приходилось отмечать, что мадьяры имеют природную склонность к вере в чудеса и что суеверие в необразованных классах неискоренимо. Для просвещенных же людей такие странные вещи могли произойти только в результате какого-то физического или химического открытия. Но в глазах простого народа все объясняется вмешательством дьявола, и Вильгельма Шторица будут считать самим дьяволом.
Действительно, уже нельзя было пытаться скрыть, каким образом в данном деле был замешан этот иностранец, которого по приказу губернатора Рагза надлежало выдворить из города. То, что мы до сих пор держали в тайне, не могло остаться скрытым после скандала в соборе Св. Михаила.