Продавец, давно увлекшийся другими покупателями, посмотрел на мужчину серьезным взглядом, и сказал: - Бери, - протянув руку, взял деньги, передал пакеты с яблоками настойчивому покупателю.
- Алла разы болсын. Рахмет – сказал мужчина и пошел дальше.
Я стояла и смотрела со стороны на эту картину и не могла оторваться. Столько живого было в ней. Столько силы, желания, энергии, власти, любви и заботы почувствовала я. Посмотрела на свои прозрачные пакеты-маечки. Три картошки один большой лук, два помидора, огурец и одно большое яблоко. Этим яблоком меня угостил Маке. Мне очень стыдно было брать, но желание ощутить вкус свежего, сочного, хрустящего яблока, пусть и натертого в последующем на терке, с таким знакомым вкусом, наполнило рот слюной, и я не смогла отказаться от подарка. Спасибо только и произнесла.
Закончив с покупками и перейдя дорогу, медленно пошла на Зеленый базар. Солнце приятно согревало спину. Когда-то, я могла себе позволить купить тут многое. Вернее, зарплата позволяла. Сейчас же, пенсии едва хватает, чтоб протянуть до следующей. Но привычка, выработанная годами, покупать продукты на зеленом, так и осталась. Такое это удовольствие, покупать продукты на Зеленом. Все самое лучшее, отборное, все есть в одном месте на базаре, вежливые продавцы. И, как всегда, очень много покупателей. Одни торопятся и бегут со списком в руках. Другие не спеша, останавливаются возле каждого прилавка, сравнивают цены, пробуют, щупают, принюхиваются. Одним словом выбирают.
Я полдня хожу между людей с мухобойками в руке. Никто не спрашивает и никому они не нужны. Подхожу и предлагаю сама. Кто-то мимо проходит, не расслышав мои слова, кто-то вскользь глянет невидящим взглядом и так же уходит не купив. Нет. Никому не нужны сегодня мои мухобойки. Отчаяние, горячей волной поднимается внутри и душит в прямом смысле слова, не дает эмоциям выхода наружу. Нет сил. Прислонилась к стене и просто стою. Я не могу уйти домой сейчас, мне нужно купить буханку хлеба, а лучше две. Я насушила бы сухарей на подоконнике и размягчала бы их, окуная в чай или в бульон. Хотя, в бульон конечно реже… Сухари не портятся и их надолго хватает. Но денег нет, последние потратила на овощи, в надежде продать мухобойки. А до пенсии еще неделя.
***
Я быстро шла по базару, чувствуя спиной раздражение мужа, за то, что пришлось вернуться сюда за молочкой. Купив домашнее масло, сметану, творог, кымыз и шубат уже возвращалась к машине. Позади меня шел муж, неся пакеты. Спустившись по железной лестнице, свернув вправо по проходу, зацепилась взглядом за старушку, привалившуюся к стене. Прошла дальше, а сама мыслями осталась там, со старушкой. Внешне аккуратненькая, хоть и скромно одета. Серое платье штапельное в цветочек, кофточка, косыночка, съехавшая с седой с растрёпанными волосами головы. Не могу понять, что не так, может ей плохо стало? Резко развернувшись, быстрым шагом возвращаюсь назад.
- Куда ты? – спросил муж.
- Я сейчас, иди к машине, кое – что забыла купить. Подхожу и смотрю на нее. Руки опущены вдоль тела. Стоит, подпирая стену.
- Вам плохо? Помощь нужна?
- Мухобойка, пятьдесят тенге, – еле слышно прошептала бабушка и вытянула руку с товаром вперед. Подняла глаза, а в них столько ужаса, боли и такого отчаянья…
- Нет. Мне ничего не нужно – достала из кармана завалявшиеся пятьдесят тенге и положила в руку старушке.
- Спасибо.
Я возвращалась к машине, дышать было тяжело. Глаза наполнились слезами. Опустила голову в землю, чтоб не заметно было слез. Сев на переднее сиденье, молча пристегнулась.
- Почему так долго? - начал заводиться муж, и я не выдержав расплакалась.
- Что случилось? Что? Что случилось? Ты можешь сказать?
Мотаю головой и ничего не могу ответить. Спазм сжал горло, и слезы льются из глаз потоком, плачу в голос и не могу остановиться. Муж дал воды. Немного успокоилась.
- Там. Старушка. Бедная. Надо помочь. Она не просит, Самат, п-п-понимаешь, она не просит, она продает мухобо-о-ой-ки-и-и-и, - снова голос перешел в плачь. - А у меня т-т-только пятьдесят тенге был-о-о-о-о.
- Все. Успокойся. Не реви. Где она. Пошли.
Закрыв машину, вернулись назад, а там ее нет. Как так? Подбегаю к торговцу зеленью, что рядом стоял, спрашиваю о бабушке, не знаю, не видел, говорит. К овощнику, тот тоже не знает. Невидимкой что ли была для всех. И тут старик, с обувного вышел покурить. Махнул рукой в верхнюю часть города, сказал: